Охотник
Шрифт:
Он не знал, откуда они взялись, но на них можно было разглядеть фигуру нага и красные пятна. Неизвестно почему, но он решил, что видит их уязвимые места — одно на затылке, второе на пояснице. Может это было и не так, может быть, ему это просто казалось, но проверить стоило. Выхода у него все равно не было — две мощные фигуры зажали его в угол. Смерть была неминуема, какой-нибудь из ударов он все равно пропустит, это вопрос времени, а потом с ним будет покончено, так почему бы и не рискнуть? Пусть это иллюзия, пусть глупость, лучше то у него все равно ничего нет.
Крот
Клинок вошел на половину лезвия, наг покачнулся, жалобно взревел и побежал в сторону закрытой арки — прошло всего мгновение, и его не стало. Вадим даже растерялся: чего-чего, а подобного он не ожидал. Не могли эти здоровые твари трусить. И главное, не мог он их напугать. Или мог? А может в нем есть что-то такое, что заставляет бояться? Крутой парень? Почему бы и нет? Или все-таки попал в уязвимое место?
Похоже, и второго нага поступок напарника привел в недоумение, он начал двигаться гораздо медленнее и нападал уже не так яростно. Вадим уже не защищался, а кидался на него сам, рыча от ярости и размахивая обагренным змеиной кровью кинжалом. Камень на груди нагрелся сильнее, давая энергию и силу. Умирать так с музыкой! Он сумел дважды подставить под удары наручи и один раз полоснуть по уязвимому месту на пояснице. Конечно, это был слабый дар, он едва пробил плащ и твердую кожу, но его противник испугался, внезапно осознав, что и он смертен. А после второго удара в ту же область начал быстро отступать, беспорядочно отмахиваясь когтистыми лапами. Вадим последовал за ним, подсовывая наручи каждый раз, когда тот пытался достать его очередным ударом. Руки уже невыносимо болели и долго так продолжаться не могло, но и отступать было нельзя.
Когда до скрытой арки осталось несколько шагов, наг так же, как и его напарник, повернулся и побежал. Всего одно мгновение и он скрылся за вспыхнувшей серебром кирпичной стеной.
«Вот тебе и наемные убийцы, — устало подумал Крот. — Оказывается, умеют только убивать из-за угла, а вот умирать категорически не желают. Выходит, достаточно их хорошо напугать, и можно за свою жизнь не беспокоиться? Куда же они скрылись?»
Он подошел к тому месту, где исчез наг и протянул вперед руку, на этот раз она прошла. И сразу стена засияла серебром, а потом перед ним появилась арка. За ней виднелась улица, по ней скользили машины, горели фонари, меняли цвета светофор, все как всегда, все как обычно.
Крот вышел на улицу и оглянулся — обычный двор, утоптанный снег. Он покачал головой и побежал — неиспользованный адреналин все еще требовал движения. Да и холодно было, пока дрался, вспотел, а на таком ветерке самое легкое дело простыть. Больничный хоть и на руках, но он уже закрыт, а снова договариваться не хотелось. Да и болело все: руки, ноги, голова, по которой тоже пару раз досталось, под курткой набухал кровью свитер от нескольких пропущенных ран. В общем, было все плохо,
До дома Вадим добрался за пятнадцать минут, влетел в квартиру и тут же почувствовал, как наливаются свинцом руки и ноги, а в глазах темнеет. Не имея сил раздеться, он сполз на пол и уткнулся головой в обувную полку.
К нему подошла шишимора, обнюхала кинжал, который Вадим по-прежнему сжимал в руке, потом заглянула ему в лицо.
— Змеи… — проверещала она. — Плохо…
И ушла, оставив его валяться на полу. Впрочем, чего еще ждать от нечисти? Пришла, посмотрела и ушла. Хоть бы пот слизала со лба, видит же, человеку плохо…
Минут через пять Крот почувствовал, как к нему понемногу возвращаются силы. Он разделся, извиваясь на полу, как червяк, потом на четвереньках добрался до дивана и лег. Полежав минуты три, взял в руки пульт и включил телевизор. По всем каналам показывали глупые сериалы. Глядя на холеные лица и накаченные силиконом тела актрис, не верилось, что он едва спасся от смерти. Что там за бетонными стенами мороз, и где-то прячутся наги.
Понемногу сердце успокоилось, пот высох, слабость ушла и мучительно захотелось пить. Пришлось идти на кухню. Там он обнаружил на столе обгрызенный кусок колбасы, но ругать Машку не стал, а погладил ее по голове. И от этого простого движения почему стало лучше на душе.
Он выпил пару стаканов воды из-под крана. Потом заставил себя добраться до ванной. Там разделся и осмотрел подсыхающие багровые рубцы оставшиеся от нанесенных ему ран. Оберег делал свое дело, лечил. Вадим не сомневался, что утром он увидит только чистую кожу, и о нападении нагов будут напоминать только рваная окровавленная куртка и такой же свитер. Хорошо еще, что джинсы остались целыми, грязь и кровь не страшно, отстирается…
Он почистил зубы и лег. Когда зарылся в подушку, ему неожиданно стало хорошо — то ли от запаха Лады, который еще остался на ней, то ли оттого, что выжил. Глаза закрылись сами собой, и он провалился в вязкую ткань кошмара, в котором он сражался с нагами, и погибал раз за разом. Плохие были сны, долгие…
Утром едва проснувшись, он позвонил Волку.
— Здорово, Слава.
— Кто это? С кем имею честь?
— Это же я, Вадим. Ты что, меня из своей телефонной книги выкинул?
— Вадим?!! Ты?
— Нет, тень отца Гамлета.
— Не шути так, вполне может сбыться. Откуда нарисовался?
— Оттуда, куда вы меня послали.
— Ну, предположим, я тебя не посылал. Мы, кстати, тебя три раза пытались вытащить, но у нас ничего не получилось.
— Знаю, мне Лада рассказывала.
— И как ты вернулся?
— Меня демон сюда сам переправил, когда я им там всем надоел.
— Ну это я их понимаю, иногда ты действительно становишься несносным. Давай, приезжай ко мне, расскажешь, как там время провел.
— Приеду, только сначала расскажи, как твое здоровье? Может мне тебе апельсинов привезти или лекарство какое?
— Здоровье? Чего это ты так обо мне озаботился?
— Мне Харон сказал, что ты приболел.