Охотники за Костями

Эриксон Стивен

— Мне? МНЕ?

— Твоя сильная сторона — умение выгодно показать порок. О! Ормулоган, задумайся над моим заявлением! Его звучная ирония впечатлила даже меня самого. Показать пороки героического субъекта — все равно что метнуть в героизм отравленное копье. Твой алчный реализм портит все, что и…

— Нет, нет, дурак. Не все. Ормулоган Великий ничего не портит. Почему же? Все очень просто, хотя не настолько просто, чтобы ты сумел понять. Всё же говорю: великое искусство — не выгодный показ. Великое искусство есть

ПРЕОБРАЖЕНИЕ. Великое искусство возвышает, а возвышение духовно в наивысшем духовном смысле…

— Я уже указывал, — прогнусил Гамбл, — что тебе не свойственны краткость и ясность слога. К тому же это определение "великого искусства" я слышу далеко не впервые. Оно звучало и в иных обстоятельствах, а именно: сопровождаемое стуком кулака по столу или по черепу, или даже ударом колена по почкам. Звучит — то оно здорово. Плохо, что ты никогда не умел доказать его практически…

— Гамбл, у меня есть молоток. Сейчас я докажу практически…

— Ты разобьешь чудесную чашу.

— Гм. Я пролил в нее слезинку. Но так даже лучше для смеси.

— Даджек Однорукий пред сломанными вратами Черного Коралла. Даджек Однорукий на переговорах с Каладаном Брудом и Аномандером Рейком. Даджек Однорукий и Тайскренн пред Крепью за день до штурма. Три главные стены, три панели, три картины.

— Ты подглядывал в мои наброски! Боги, как я тебя ненавижу!

— Нужды не было. Простое дело, глупое, да и приводящее к душевному унынию.

Ормулоган торопливо подхватил некоторые краски, кисти и смеси и пошел в гробницу. Гамбл остался снаружи. Он планировал половить мух.

* * *

Ганоэс Паран смотрел на уложенные доспехи. Доспехи Верховного Кулака. К кольчуге приделан новый рукав. Такое наследство рождало во рту горький привкус. Его избрали, вот как? Как будто в карьере его есть хоть что-то, достойное уважения. Любой кулак этой армии более достоин командовать. Что же Даджек исказил и прямо фальсифицировал в отчетах, если Паран предстал героическим капитаном, командиром Сжигателей? Он хотел было прочитать — но не решился. Он и так чувствует себя самозванцем. Разумеется, у Даджека были резоны. Наверное, он старался защитить и даже повысить репутацию Дома Паранов, тем самым негласно поддерживая его сестру Тавору, новую командующую Четырнадцатой Армии.

Отчеты и официальные дневники пишутся по политическим соображениям. "Я подозреваю, что той же политикой будут определяться мои действия. Или нет? Как я осмелюсь? Проклятие всему роду… Это моя армия? Да будет так. Императрица может снять меня с командования. Не сомневаюсь, так она и сделает, едва услышит о решении офицеров". А пока он может делать что заблагорассудится.

Стоявший сзади Харлочель прокашлялся. — Верховный Кулак, кулаки встали на ноги, но еще очень слабы.

— Вы имеете в виду, что они ждут меня?

— Так точно,

сэр.

— Смехотворно! Ладно, на доспехи нет времени.

Они прошли к выходу. Харлочель откинул полог шатра. Паран заморгал от яркого света. Вся армия стояла навытяжку — знамена взметены, доспехи сверкают. Во главе кулаков находилась Руфа Бюд, бледная и слишком тощая для своих доспехов. Она отдала честь: — Верховный кулак Ганоэс Паран, Войско ожидает инспекции.

— Благодарю, Кулак. Как скоро оно будет готово к маршу?

— К завтрашнему утру, Верховный Кулак.

Паран смотрел на строй. Ни звука, не слышно даже лязга оружия. Стоят как пыльные статуи. — И чем именно, — прошептал он, — я это заслужил?

— Верховный Кулак, — пробормотал Харлочель, — вы въехали в Г'данисбан вдвоем с целителем, а потом собственноручно сразили богиню. Изгнали из нашего мира. Затем вы заставили ее сестру наделить дюжину смертных даром исцеления…

— Сила скоро их покинет.

— Тем не менее. Верховный Кулак, вы уничтожили чуму. Даджеку это не удалось. Солдаты ваши, Ганоэс Паран, что бы там не решила Императрица.

"Но я не хочу командовать клятой армией!"

Руфа Бюд продолжила: — Учитывая потери, Верховный Кулак, нам хватит запасов на шесть — семь дней пути, если считать, что собрать продовольствие по дороге не удастся. Конечно, в Г'данисбане есть продовольственные склады, а населения почти что нет…

— Да, — бросил Паран. — Почти что нет. Это не кажется вам странным, Кулак?

— Сама богиня…

— Харлочель сообщает, что его вестовые видели выживших, идущих на север и восток. Паломничество.

— Да, Верховный Кулак…

Она видел, что она не поняла. — Кулак, мы пойдем за паломниками. Подождем еще два дня. За это время склады Г'данисбана нужно использовать для пополнения армейских запасов — оставив достаточно для обитателей города. Собрать фургоны и телеги. Пригласите горожан и местных солдат ехать с нами. По крайней мере, они найдут среди нас пищу, воду и защиту. Передайте капитанам: я обращусь к подразделениям в утро отбытия, когда будет освящен и закрыт курган. А сейчас можете разойтись.

Кулаки отдали честь. Команды офицеров привели солдат в движение, ряды начали рассыпаться.

"Нужно было сказать им что-то сейчас. Предостеречь от излишних надежд. Нет, не пойдет. Что говорят новые командующие? Особенно после смерти великого лидера, настоящего героя? Черт дери, Ганоэс! Лучше молчи. Сейчас не говори ни слова. А когда мы отпустим старика с миром, скажи кратко: "мы пойдем за паломниками. Почему? потому что я желаю знать, куда они бегут". Как-то так". Мысленно пожав плечами, Паран повернулся. За ним зашагали вестовой Харлочель и, в десяти шагах, юная гданийка Невель Д'нафа. Она, кажется, стала частью его "свиты".