Охотники за Костями
Шрифт:
— Все не так просто.
— То есть?
— Я здесь для того, чтобы защитить тебя, своего друга от… другого Икария…
— Надо положить этому конец.
— Нет.
Икарий бросил взгляд на драконицу. — Лед, прошептал он. — Омтозе Феллак. — Повернулся к Маппо: — Нам пора уходить. Мы пойдем в Джаг Одхан. Я хочу найти свой род. Джагутов.
"Просить заточения. Вечного льда, отрезающего от тебя жизнь. Но они не поверят тебе. Нет, они решат тебя убить. Предоставить тебя Худу. И они будут правы. Ведь их сердца не боятся выносить приговоры, а кровь… кровь их холодна как лед".
В
Пытаясь не обращать внимания на вонь, он послал коня к главному кургану, некогда увенчанному памятником павшим солдатам Империи. Статуя была разрушена, остался только пьедестал. Сейчас на нем стояли два человека и две собаки, и все они созерцали неровные, отбеленные солнцем стены И'Гатана.
Могильник Дассема Альтора и его Первого Меча, никогда не видавший в себе ни Альтора, ни воинов его грозного отряда телохранителей. Воины погибли в схватках у стен. Большинство малазанских солдат знало правду. Легендарных воителей Меча похоронили в безымянных могилах, чтобы защитить от осквернения, а могила самого Дассема Альтора, как полагают, находится на Квон Тали, под Антой.
"Возможно, пустая".
Пес Крюк повернул тяжелую голову, заметив взбирающегося по склону коня Кенеба. Взгляд красных глаз, едва заметных среди сети рубцов, заставил малазанина содрогнуться. "Не надейся на дружбу с этим зверем. Лучше бы он умер вместе с Колтейном". Казалось, животное наспех составлено из рваных кусков непонятного происхождения, которым придана приблизительная форма собаки. Горбатая шея толщиной с бедро мужчины, перекошенные лопатки, бурящиеся мышцами ляжки, грудь широкая, как у пустынного льва. Если не считать тусклых глаз, вся морда состоит из громадной челюсти и кривого носа. Три последних клыка торчат наружу, даже когда пасть бывает закрыта: жестокие побои при Падении Колтейна сорвали большую часть кожи губ. Одно ухо отсутствует, другое неловко исцелено и торчит, словно флаг.
Обрубок хвоста не пошевелился, когда Кенеб слез с коня. Да, если бы он шевельнулся — Кенеб поверил бы в возможность смерти от удивления…
Чесоточная хенгезская собачка Мошка суетливо, словно крыса, подбежала и обнюхала сапог Кенеба, раскорячилась и помочилась на голенище. Малазанин с руганью отскочил, поднял ногу, намереваясь дать собаке пинка — да так и замер, услышав низкое рычание Крюка.
Вождь Желч грубо хохотнул: — Мошка просто заявила права на эту кучу камней. Видит Худ, там нет никого, кто бы мог обидеться.
— Жаль, что этого не скажешь про другие курганы, — ответил Кенеб, снимая кожаные краги.
— Да. Но за это нужно обмочить ноги игатанцев.
— Мошке нужно учиться терпению, Вождь.
— Возьми нас Худ, солдат! Это же собачонка. Ты что, думаешь, ей на них мочи не хватит?
"Думаю, ей не только мочи не хватает". — Да нет, хватит. В ней всякой дряни больше, чем в бешеном быке.
— Плохое питание.
Кенеб обратился к другому: — Кулак Темул, Адъюнкт желает знать, успели ли ваши виканы — разведчики объехать город.
Юный воин больше не казался мальчиком. Со дня выхода из Арена он вырос на две ладони. Тощий, с ястребиным лицом, в черных глазах — следы слишком многих печалей. Давно уже утихли те старые воины, что так противились его назначению в командиры. Он смотрел на И'Гатан и, казалось, не слышал вопроса Кенеба.
"Желч сказал, он с каждым днем все более похож на Колтейна". Кенеб понимал, что спешить не следует.
Вождь откашлялся. — На западном тракте видны следы исхода, случившегося за день — два до нашего прибытия. Пять старых всадников клана Вороны просили позволения пойти по следу беженцев.
— И где они сейчас?
— Охраняют обоз, ха!
Заговорил Темул: — Скажите Адъюнкту, что все ворота закрыты. У основания городского холма вырыта траншея, пересекшая все тракты; глубина ее примерно два роста, но ширина едва в два шага. Ясно, что врагу не хватило времени.
Не хватило времени. Кенеб удивился. Поднажав на рабочих, Леомен мог вырыть гораздо больший ров всего за день. — Ладно. Ваши разведчики заметили признаки оборонительных машин на стенах или угловых башнях?
— Малазанские баллисты, едва ли дюжина, — отвечал Темул. — Расставлены через равные промежутки. Признаков скопления вражеских войск нет.
— Понятно, — хмыкнул Кенеб. — Леомен не так глуп, чтобы показать слабые места укреплений. Но на стенах есть люди?
— Целые толпы. Они высмеивали моих воинов.
— И показывали голые зады, — сказал Желч. Он отвернулся и плюнул.
Мошка подскочила к блестящей слизи, понюхала и начала лизать.
Кенеба чуть не стошнило. Он отвернулся и ослабил ремешки шлема. — Кулак Темул, есть предложения по месту первого штурма?
Темул глянул с равнодушным видом. — Есть.
— И?
— И что, Кулак? Адъюнкту наши предложения не нужны.
— Может и так, но я все равно хочу услышать.
— Не входить в ворота. Использовать морантские припасы, пробить стену между башнями. С любой стороны. А еще лучше с двух сразу.
— И как саперы переживут такой взрыв?
— Мы атакуем ночью.
— Большой риск.
Желч обратил украшенное татуировками слез лицо к Кенебу. Во взоре его было некоторое удивление: — Друг, мы готовим осаду, а не Худом клятый танец мух.
— Знаю. Но у Леомена должны быть маги. Ночь от них саперов не скроет.
— Их можно встретить, — возражал Желч. — На то у нас и свои маги. Но давайте не тратить дыхания. Адъюнкт сделает, что сочтет нужным.
Кенеб повернул голову направо, глянул на лагерь Четырнадцатой Армии, расположенный так, чтобы перехватывать всяческие вылазки, если Леомен решится на такую глупость. В следующие два, три дня произойдет тщательно продуманное окружение города. Места малазанских баллист на стенах уже известны, так что сюрпризов ждать не надо. И все же окружение потребует опасно растянуть малазанские силы. Придется держать посты наблюдения у каждых ворот; виканы, сетийцы и хундрилы Желча будут разделены на летучие отряды, способные ответить на любую Леоменову хитрость.