«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том I
Шрифт:
Встреча Нового года и его первый день прошли у меня, у моих сослуживцев и подчиненных по Саратовскому охранному отделению в лихорадочной работе по последней подготовке, а затем и выполнению заранее обдуманного плана ликвидации.
С раннего утра Нового года я направил заготовленные наряды в квартиры главных лидеров-приезжих для подробнейшего обыска и безусловного ареста - вне зависимости от результатов обыска. Обысканы были и лица, замеченные в сношениях с приезжими.
В целях конспирации и избавления моей агентуры от подозрений, или, говоря техническим языком, от провала, я решил, базируясь на провале Азефа, ликвидировать главным образом
Произведенные мной обыски дали результаты, превзошедшие все ожидания. У Осипа Соломоновича Минора были обнаружены налаженная подпольная типография и масса заготовленного к отправке, только что оттиснутого первого номера специальной газеты, издания Поволжского областного комитета Партии социалистов-революционеров; а также револьверы, бомбы, печати этого комитета, переписка и конспиративные адреса по Поволжью - словом, вся канцелярия и склад этого комитета. Почти у всех арестованных нашлись документы, устанавливающие их связь с коми-
Россия'^^в мемуарах
тетом. В Саратове я не упустил никого из наблюдавшихся по указанной мной группе. Когда, после произведенной ликвидации, ко мне с докладами стали стекаться чины моего отделения, я понял, с каким огромным для меня успехом мне пришлось ее завершить
Немедленно я сообщил телеграммой директору Департамента полиции о результатах произведенной ликвидации и одновременно, телеграммой же, уведомил о том же начальника районного охранного отделения в Самаре для того, чтобы, согласно ранее выработанному плану, произвести общую ликвидацию активных эсеров в Поволжье.
Всю арестованную группу в Саратове я передал в местное губернское жандармское управление для производства формального, в порядке 1035-й статьи Устава уголовного судопроизводства, дознания.
Итак, чтобы на шахматной доске моего состязания с эсеровскими подпольщиками сделать шах и мат, мне пришлось пожертвовать некоторыми фигурами. Это были: Кочеткова и… «Николаев». Моя агентура сохранилась неразоблаченной, и всю ответственность за неприятные для них последствия арестованные мной эсеры свалили на Азефа.
Партия социалистов-революционеров, с ее пресловутой конспирацией, с ее Боевой организацией, в которой перемешались струи крови жертв террора и террористов, с ее лозунгами, с ее Савинковыми, «конями-бледны-ми» 98, бурцевыми, провалилась надолго, и так провалилась, что уже не смогла подняться до самых бесноватых времен Керенского, когда не только она, а вся русская интеллигентщина попыталась задрапироваться в изношенные партией рваные хламиды и снова была побита. На этот раз - русским бессмысленным и беспощадным бунтом.
Открытие роли Азефа
Уход Трусевича оказался для Департамента полиции печальным фактом. Сначала его должность не замещалась. Роль директора стал играть вицедиректор Нил Петрович Зуев. Он пробыл на этом посту сравнительно долгое время, под конец будучи утвержден в этой должности для того, чтобы так же бесславно и незаметно уйти в небытие. Зуев был типичным петербургским чиновником-бюрократом, искушенным во всяких сплетнях, интригах и пересудах. Его знали все, и он знал всех и все, кроме одного - именно того, что было его прямым делом, т.е. заведования и руководства
мемуарах
политическим розыском. Он не любил этого дела. При нем машина начала хромать, а другие, пришедшие ему на смену директора или менялись как перчатки, или смотрели на этот пост как на неизбежную ступень в их дальнейшей карьере.
Начались по нашему ведомству удивительные назначения. Так, например, на должность начальника Петербургского охранного отделения неожиданно, вслед за уходом полковника Герасимова, был назначен начальник Ростовского-на-Дону охранного отделения подполковник Карпов, человек ничем себя не проявивший, кроме того, что он был казаком, а казаки в Отдельном корпусе жандармов одно время стали продвигаться, опережая других.
Злые языки в Корпусе жандармов шептали, что, дескать, сам Герасимов нарочно подсказал кандидатуру подполковника Карпова, чтобы воочию смогли убедиться в разнице руководства политическим розыском. Конечно, разница была преогромная, и сравнивать Герасимова с Карповым было невозможно.
Герасимов, как ни ругали его и до и после провала Азефа, был человек прежде всего умный, быстро усвоивший суть и приемы политического розыска, человек волевой и, как никто, умевший влиять на собеседника, будь он министром или секретным сотрудником, включая самого Азефа.
Когда в боевое время 1905-1906 годов сыпались, как из рога изобилия, убийства, террористические акты и политические грабежи, то, как известно, ареной этих действий был Петербург. Многие среди нас, жандармов, недоумевали: как же это, несмотря на все происшествия, Герасимов остается на своем посту? Герасимов действительно оставался на своем посту не то благодаря манере разговаривать с высшими представителями власти, не то, как я думаю сам, умению не теряться и знанию людской психологии. Это был один из самых выдающихся офицеров Отдельного корпуса жандармов, и опять-таки заслугой М.И. Трусевича было выдвинуть его со сравнительно скромной должности начальника Харьковского охранного отделения на ответственный пост в Петербурге.
Знать все, во всех подробностях, что затевалось, подготовлялось и осуществлялось в Петербурге в 1905-1906 годах, было, попросту говоря, невозможно. Конечно, Герасимов знал многое, но он не мог знать всего, даже при наличии у него Азефа.
Другой, менее способный, чем Герасимов, начальник Петербургского охранного отделения не только знал бы менее, чем Герасимов, но, главное,
Россиямемуарах
не смог бы, вероятно, сделать то, что было проделано Герасимовым. Такого рода убеждение создалось, по-видимому, у начальства того времени, что и удерживало Герасимова на его многотрудном посту.