Охвен. Аунуксиста
Шрифт:
— Охвен! Подойди сюда! — у колодца образовался Веселый Торн с неестественным ему строгим видом.
Охвен подошел, все еще не утратив блаженную улыбку.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал Торн. Он пытался говорить по-датски, но постоянно переходя на родной ему норманнский.
Охвен ничего не ответил — он просто не мог подобрать нужных слов. Вместе с этим его очень удивила просьба о помощи: что он мог такого сделать для прославленного воина, к тому же всего несколько дней проведя на борту его дракара.
— Хочу, чтобы ты со мной съездил в Оденсе.
То ли Охвен научился уже понимать по-норманнски, то ли Торн лучше заговорил по-датски.
— Что такое Оденсе?
— Город в Дании.
Они проговорили до того момента, как появился на улице первый проснувшийся викинг и тоже направился к колодцу поливать себя водой.
— Когда нужно выезжать? — спросил Охвен, не давая согласия, но и не отвечая отказом.
— Сегодня вечером, — проговорил Торн и ушел по своим делам.
Вообще, что делать дальше — Охвен не представлял. То ли снова двигать пешком в сторону дома, то ли искать неизвестное попутное судно. Поэтому предложение вождя было, честно говоря, кстати. Хотя, очень многое в предстоящем походе было странным. Почему, например, могущественный вождь, избороздивший все моря, пытается идти практически в одиночку, беря в попутчики малознакомого чужеземца. То, что нужно держать язык за зубами, было понятно и без предупреждений. Но Охвен поклялся себе, что выяснит все непонятное сразу же после ухода из Морского Дома.
Торн, между тем, собрав свою дружину, раздал каждому причитающуюся долю. Предложил тем, кто решится еще походить под парусом Веселого Торна, собраться здесь недели через три. Пожал руки и похлопал по плечам своим былым боевым товарищам, наказал Рогатому караулить дракар — все равно тому подаваться было некуда. Потом кивнул Охвену собираться и ушел по направлению к городу. Охвен еле успел его догнать.
За крепостную стену они выехали уже на лошадях, держа путь на юг, к Датским проливам. Охвен в седле чувствовал себя не очень уверенно, поэтому, сосредоточившись на лошади, позабыл о своих расспросах. Однако, поздним вечером, остановившись на ночлег, Торн, путая слова, сам рассказал про свою беду.
Охвен болел своим седалищем, не привыкшим к конным прогулкам, а Торн, как ни в чем не бывало разведя костер, заговорил. Охвен слушал внимательно, потом невнимательно, потом вообще не слушал, размышляя, как же завтра ему удастся снова гарцевать целый день в седле. В конце концов, он просто заснул.
Беда Торна заключалась в том, что однажды, когда он только-только получил право нанимать на свой дракар команду, случились они по делам на большом острове, главенствующим поселением которого был город Оденсе. Впрочем, город был так себе, занюханный и зачуханный: свиньи бодались с козами прямо посреди утопающих в грязи улиц. Но места занимал много, поэтому на правах столицы содержал стражников в угрожающем населению количестве. Стражники защищали город от посягательств всяких коварных недругов. Это было один раз, к тому же много лет назад. Теперь, имея славные боевые традиции, стражники передавали свое ремесло по наследству. Случайные люди попадали на службу только в самые низшие чины. И были эти случайные люди из ближних и дальних деревень и хуторов. Знаменитая своей враждой с Морским Домом удеваллская стража была по сравнению с этими бравыми защитниками порядка просто ребятишками с грязными носами.
Отдыхая в ближайшей к порту корчме, викинги Торна кривились от своей сдержанности. Запрещалось все: песни, пляски и веселье с битьем посуды. Как же можно было в таких условиях отдыхать? Но строгий Торн сказал, что придется смириться, а сам под прикрытием темноты пошел пройтись по городу в поисках мест, где настоящее веселье не возбранялось. Ничего подобного он, конечно, не обнаружил, зато нашел двух весельчаков, которые в шутку вызвали из ближайшей караульной казармы десять жаждущих выслужиться стражников нижайшего звена.
Обратно к своему дракару Торн вернулся только утром, облегченный на все оружие, деньги и сапоги. К тому же одна рука могла называться «рукой» только в подвязанном к шее положении. В любом другом состоянии она превращалась в насыщенную болью плеть. Зубы удалось спасти, зато глаза и уши спрятались под устрашающе выглядевшим синякам и опухолям. Стыд, пережитый тогда, до сих пор был волнителен: что ты за вождь, если не смог защитить себя и свое оружие? Пришлось скрываться от своих воинов, чтоб не засмеяли.
Прошло уже три года с тех событий, а Веселый Торн никак не мог забыть все унижения, перенесенные им той ночью в Оденсе. Вся вина тогда заключалась в том, что он, не говоря по-датски, не посторонился с дороги двух стражников и не отвел взгляд. Не выказал надлежащего почтения. За что и поплатился.
— А почему я к ним должен относиться с уважением? — гневно спросил Торн, и Охвен, проснувшись, тревожно заозирался.
На следующий день конный поход дался карелу еще тяжелее: казалось, что конский хребет, несмотря на седло, разорвет его на две половинки. Чтобы как-то отвлечь себя от постоянных попыток найти более удобное положение Охвен начал размышлять о предстоящем деле.
Без всякого сомнения, Веселый Торн пригласил его лишь только потому, что он, как человек новый, не знающий обычаи, не осудит поступков вождя. Обида и желание оставить последнее слово за собой, а также возможность сохранить тайну былого унижения — вот причина, по которой теперь Охвен трясется на коне. К тому же датский язык получался у бывшего пленника гораздо лучше, чем у вождя.
— Ты странно пользуешься мечом, — на ночевке сказал Торн. — Вроде бы движения правильные, но некоторые из них ты не доводишь до конца, все время поворачиваешь туловище, ускользая от чужих выпадов, но и сам не можешь из-за этого нанести сильный удар. Первый раз такое вижу.
— Просто всю зиму и весну учился в темноте и в одиночестве. Даже без меча, — ответил Охвен.
— Неужели никто не смотрел и не поправлял твои ошибки?
— Смотреть-то смотрели, а вот поправлять ошибки было некому. Разве что благородным мышам и братьям их, кротам. Но они еще меньше меня разбирались в боевых искусствах, зато хорошо разобрались с моим хлебом, — усмехнулся Охвен. Ему пришлось рассказать про свои ежевечерние занятия и ежеутренние побои.
— Ну, ладно, — никак не оценивая услышанное, произнес Торн. — Вернемся — подучишься слегка, если останешься с нами.