Окаянная сила (фрагмент)
Шрифт:
– Поставь на стол, - не желая слушать про Савелия с его прощением, велела ворожея.– Сама открой. Вынь! Положи... Да не это...
Пренебрегла она всем, что поочередно доставала Алена из укладки, и когда остались там два камушка в серой шкурке, сделала движение, как бы запрещающее к ним прикасаться.
– Погоди!– воскликнула.– Помолюсь сперва и оберег на себя накину. Знала бы, что ты с этим придешь, - пост бы держала.
– Да что же это там, Степанида, матушка?– чуть не плача, взмолилась изумленная Алена, но ворожея уже стояла
Поднявшись, она сунула руку за образа, где лежали нетронутые свечи, достала одну и отколупнула кусочек воска. Взяла его тремя перстами правой руки, поднесла к губам, торопливо наговорила оберег, вытянула из-под рубахи гайтанчик и прилепила к нательному кресту.
Алена следила за этими действиями не то чтобы с испугом, а, как ни странно, с завистью. Снова Степанида чуяла нечто, чего ей уловить, при всей ее силе, было не дано.
Затем Степанида, не пряча креста, осторожно развернула лоскут и взяла меньший из камней.
– Ох ты...– прошептала она.– Ну, разумна же была Кореленка, царствие ей небесное... Гляди, Алена. Вот без чего тебе вовеки проклятия не снять.
– Степанидушка!– Алена в восторге бросилась ворожее на шею. Когда же отделывать будем?..
– Да погоди ты...
– Чего ж годить-то? Степанидушка, матушка, не томи!..
– Погоди, говорят!
Совсем осмелев, Степанида накрыла камни ладонями и постояла, как бы прислушиваясь.
– Темное дело, - сказала она со вздохом.– Слушай меня. Камушки эти - сильненькие, да порченые. На них ворожили да много всякой дряни под них положили. Более сказать тебе не могу. Однако Устинья-покойница ими тебе знак дала. Слушай... толковать буду...
Она прикрыла единое свое око.
– На море-окияне, на острове Буяне лежал бел-горюч камень, бел, как грудь жены, имя камню - Алатырь, Алатырь, никем не ведомый... Под тем камнем сокрыта сила могучая, и силе той нет конца... И кто встанет на камень, и кто слово произнесет, тот выпустит ту силу могучую, и встанет она над камнем огненным столбом...
Степанида замолчала.
– Это же заговор!– догадалась Алена.– Зачин заговора, а потом замок - пусть будет слово мое крепко, как бел-горюч камень Алатырь!..
– Так вот это он и есть, - сказала ворожея.– Его малые осколочки...
– А-ла-тырь?– Алена уставилась на свое приобретение круглыми глазами.
– Осколочки, - поправила Степанида.– Слушай, я тебе то расскажу, чего никто не помнит, а мне это старая ведунья поведала, а ей - ее бабка, и так оно с давних времен идет. Есть на Алатырском море остров, и имена у него разные, потому что разные народы там живут и все его на свой лад кличут.
– Чего же разные? Остров Буян!– перебила Алена.
– По-русски проще - Буян, а бабка звала его - остров Руян. И в давние времена был там великий храм, Аленушка, и сила от него шла неистребимая! И давал ту силу бел-горюч камень Алатырь, и многие, возле него стоя, пророчества изрекали, и зло он снимал. А камень тот вышел из
– Ясно...– прошептала Алена.
– Эти осколочки нам пригодятся - жечь и дымом хвореньких окуривать. Порченные осколочки лучше сжечь. А нужно тебе найти большой кусок того камня Алатыря - и только он поможет тебе проклятье твое избыть! Когда ты на него встанешь, как те ведуны вставали, то его сила сквозь тебя струей огненной пройдет, и зло ты одолеешь, и заклянешь сильными словами, и под камень его положишь, чтобы по свету более не болталось, окаянное! Кабы у нас тогда тот камень был, мы бы устояли, а всю ту мерзость, какая через зеркало пришла, мы бы под камень кинули она бы и угомонилась навеки! Ясно, Аленушка?
– Ясно, Степанидушка... Так что же, мне к Алатырскому морю за камнем идти? И как же я его отыщу?
– Отыскать море нетрудно, про дорогу тебе купчишки поведают, а коли им не веришь - так у тех, кто старую веру исповедует, спроси. Кто Никоновы затеи не принял, те либо на север подались, в чащобы, либо на запад - и там поселились целыми деревнями, и веруют по-прежнему, а государь наш над ними более власти не имеет. Вот они-то и чаяли дойти до Алатырского моря.
– Дойду я до моря...– пробормотала Алена.– И что же, оно мне камень выкинет?
– Про то одному Богу ведомо.
Алена уложила все содержимое обратно в укладку, однако задержался в ее руке лоскуток, в который была вколота тонкая иголка.
– А про это что скажешь, Степанидушка?
Ведунья взяла лоскуток - и тут же выронила, как если бы обожглась.
– Выкинь, Алена, - строго сказала она.– Нечего такое в доме держать.
– Не выкину, - заупрямилась Алена.– Сколь шью, никогда такой тоненькой не видывала. Пригодится.
– А я говорю - выкинь. И лучше даже - на перекрестке закопай. Чтобы люди, над ней проходя, крестом ее крестили.
Но, хоть и пообещала Алена после долгих уговоров избавиться от иголки, хоть и унесла ее ночью, чтобы, как водится, закопать, однако присмотрела местечко, где спрятать это Кореленкино наследство. Росла на задах засохшая яблонька, холодной зимы не пережившая, и ни у кого руки не дошли спилить. Вот к ней за кору и спрятала Алена иголку, здраво рассудив, что яблоньке-то уж ничего повредить не сможет.
Спрятала, да ненадолго...
Сходили в тот же день со Степанидой к Феклице, забрали горшок, и отправилась с ним Алена усадьбу купчихи Калашниковой отыскивать. Можно бы и к Петру Данилычу деньги снести, где искать кардашовские лавки Алена знала, да как ему все растолковать? А Любови Иннокентьевне врать не приходилось - она сама общим враньем с Аленой была повязана.