Океан. Выпуск пятый
Шрифт:
Судовой медик начал бинтовать лоцману пальцы и накладывать на окровавленную бровь пластырь, а Саар уже рассказывал морякам таллинские новости, шептал на ухо портовые сплетни и как бы между прочим велел выбирать якорь.
Вскоре огромное океанское судно уже оказалось у красно-зеленых огней мола.
Справа — северный форт и восточный мол, слева — каменистый кадриоргский берег. Шторм напирает с моря, наваливается на высокий борт парохода и относит его к берегу. Рулевого пера словно и нет сзади. Чтобы уберечь судно от такого сноса, надо выдерживать приличный ход. Но как погасить в
Бесшабашность Саара будто рукой сняло. Палубные огни бросали отсвет на его прорезанное глубокими морщинами лицо. Холодный, стальной взгляд устремился вперед, туда, где в огнях сверкал порт. Израненные пальцы сжимают поручни мостика. Сквозь бинты сочится кровь.
— Может, сбросить обороты? — несколько неуверенно спрашивает капитан.
— Нет, скорее прибавить, не то, как корзинку, понесет по ветру, — предостерегает Саар.
Слова Саара имеют вес. Совету такого лоцмана можно довериться хоть с закрытыми глазами. Капитан отдает распоряжение.
Стремительно приближаются огни мола. Ветер в расчет взят, о том, чтобы приготовиться дать задний ход, сказано, якоря наготове… Глаз уже различает у семнадцатого причала громадину крана, чьи мощные опоры располагаются едва ли не в метре от берега. Из-за шторма его, видно, не успели отвести в сторону. Сколько уже раз посылал Саар конструкторов к дьяволу и даже дальше. В самом деле, так близко от причала могли ставить краны разве что в петровские времена, когда форштевни у судов были отвесными, подобно старому утюгу, что разжигался углями, и когда суда в портах передвигались только с помощью верповальных якорей. У современных пароходов и нос и корма выдаются вперед. Если швартоваться не бортом, то все краны с причала одним духом сметет… При таком шторме, особенно если на причал, как сегодня, напирает ветер, бывает, что ни машина, ни якорь не помогают.
«А, не первый пароход провожу!» — утешил себя Саар и настороженно поглядел, как слева почти по борту проплывали огни мола. Ну вот, Русалка и осталась цела…
Саар склонился через край мостика и уставился вперед. Приказал дать задний ход. С грохотом пошли вниз якоря. Корпус судна содрогался, из машин выжимали последние соки.
— Ах ты!.. — И с языка Саара срывается слово, которое, может, только раз в десять лет и произносится вслух. Но на то была причина: впервые в жизни надвигалась авария, предотвратить которую он не мог. У причала, к которому шел пароход, стоял маленький рыбацкий траулер, и на него с ужасающей скоростью шел «Хийюсаар».
В порту все было забито судами. Вперед идти некуда. И задний ход уже ничего спасти не мог. Якоря еще как следует не хватились за грунт.
За эти несколько секунд, в течение которых Саар нажал на кнопку сигнала и ветер понес к Кадриоргу завывающие тревожные гудки, перед глазами лоцмана прошла с начала до конца неотвратимая трагедия. Треск, погружающийся в пучину траулер, бесполезные попытки команды «Хийюсаара» и сгрудившихся на причале рабочих спасти людей. Жертвы…
Потом прокуратура.
— При таком шторме у вас не было необходимости… Вы должны были все предусмотреть! План планом, но ради него не дано права совершать аварии и губить людей…
И
— Лоцман…
— Я человек маленький, Саар, — смеется беззубым ртом Макко.
— Разве я не предупреждал вас?.. — оправдывается капитан порта.
Финал трагедии — тюремная решетка.
Шестьдесят… Пятьдесят… Тридцать метров… Точность глазомера у старшего лоцмана известна во всем порту. Все…
Якоря ухватились. Может, все же удастся с помощью руля и двигателей удержать пароход.
— Малый вперед! — Голос Саара звучит уверенно.
— Нас ведь несет на траулер! — нервничает капитан.
— Будьте спокойны, ничего не случится! — обрезает его Саар. Что он сказал именно так, этого Саар после не помнил.
Но, будто злым роком посланный, налетает штормовой шквал и с неудержимой силой несет пароход на рыбацкое суденышко. Саару показалось, что траулер в ожидании удара даже сгорбился от страха. Край причала затеняет палубу, и не видно, есть ли на судне люди или нет.
Однако в последний момент, когда Саар был уже готов к самому худшему, из трубы рыбацкого траулера вылетел сноп искр и крохотное суденышко стало продвигаться вдоль причала. На «Хийюсааре» включили прожектор. Старший лоцман заметил на капитанском мостике траулера невысокого худого человека, очень похожего на дежурного Макко.
Десять метров… Между «Хийюсааром» и траулером даже кранец бы не просунулся, но все же чисто разминулись. Траулер успел избежать удара. «Хийюсаар» всем бортом грохнулся о причал и застыл, будто его приварили туда. Только и всего, что разнес в щепы пару двухвершковых свежеоструганных защитных брусов.
— За большой труд маленький глоточек коньяку, — предложил в каюте капитан, расписываясь на лоцманской квитанции.
— Да, по случаю такой промозглой погоды сгодилось бы, — согласился Саар и лишь теперь почувствовал, что он весь мокрый. Неужто это его на катере, когда готовился к прыжку на штормтрап, так здорово прополоскало?
После того как Макко отправил лоцманский катер на рейд, старому смотрителю показалось, что Саар унес с собой и его душевный покой. Макко поплотнее натянул на голову капюшон и, согнувшись дугой, побрел навстречу ветру, туда, где было отведено место для причала «Хийюсаара». Смерил глазами расстояние между швартовыми тумбами и решил: хвалиться нечем, но все же уместится. Что касается порта, то все было более или менее… Правда, портальные краны стояли не самым лучшим образом, но при таком урагане никто передвигать их не станет… Да и темновато тоже. Ну, с этим уладится.
Макко вернулся в контору. Позвонил диспетчеру. Попросил дать у причала полное освещение и зажечь огни на кранах. Затем известил карантинного врача о прибытии «Хийюсаара», дал также знать таможеннику и оперативному дежурному.
Жены моряков, несмотря на ночное время, откуда-то прознали, что лоцман отправился к «Хийюсаару», и теперь звонили, требовали от Макко, голова которого и без того была забита мыслями, ответа на вопрос:
— Когда причалит?
Дежурному хочется ответить обстоятельно и исчерпывающе. И он начинает объяснять: