Океан. Выпуск пятый
Шрифт:
Жил напряженной трудовой солдатской жизнью и лидер «Ташкент». Его дерзкие, не поддающиеся по своей смелости описанию рейды принесли лидеру новую, теперь уже боевую славу — славу легендарного корабля Черноморской эскадры. Вместе с заходящим солнцем каждый вечер «Ташкент» покидал Новороссийскую бухту и исчезал за горизонтом. Ночью он вырастал у берегов Крыма и обрушивал шквальный огонь на батареи противника, сея смерть и страх. Затем заходил в Севастополь, грузил на борт раненых и утром на рассвете как ни в чем не бывало возвращался в Новороссийск. Фашисты организовали
27 июня 1942 года «Ташкент» возвращался из очередного похода, имея на борту раненых, женщин, детей и бесценное творение русской живописи — Севастопольскую панораму, свернутую в рулон. На командирском мостике стоял смуглый, небольшого роста, будто вросший в палубу, скуластый командир корабля капитан третьего ранга Ерошенко. На нем парадный китель с орденом. И комиссар Коновалов сменил хлопчатобумажный китель на парадный.
С незапамятных времен на русском флоте уж так повелось — перед решительным боем надевать форму первого срока. Откуда знает матрос, что именно сегодня будет этот бой? Предчувствие?.. Опыт?.. Вряд ли кто сможет ответить на этот вопрос. Так и сейчас. Никто не отдавал приказа, но вся команда «Ташкента» в парадном.
— Воздух! — пушечным выстрелом прозвучал голос наблюдающего.
Из-за солнца вываливались один за другим фашистские торпедоносцы. Эфир заполонили истошные крики немецких летчиков:
— «Ташкент» обнаружен! «Ташкент» обнаружен!
— Приказ всем эскадрильям следовать в квадрат…
— Крейсер не должен уйти!
На телеграфе «Полный вперед!». Корабль рванулся…
Отделяясь от солнечных дорожек, один за другим пытаются прорваться сквозь шквальный огонь зениток торпедоносцы. Первые торпеды прошли за кормой.
— Заходить от солнца! Заходить от солнца! — вопят по радио голоса немецких ведущих.
Турбины корабля надрываются, сотрясая корпус. Зенитки раскалились. Расчеты обжигают ладони о стволы. Лидер шарахается из стороны в сторону. Торпеды, вспенивая воду, проскакивают мимо. Вот, наконец, и последняя, прочертив поверхность моря, пропала.
Передышка? Нет! Без обычного интервала на смену торпедоносцам появляются, заваливаясь в пике, «юнкерсы».
— Правый входит в пике! — срываясь на фальцет, кричит наблюдающий лейтенант Фельдман.
— Лево на борт!
— Левый подходит к точке пикирования! — перекрывая вой «юнкерсов», с другого крыла мостика докладывает густым хриплым голосом Балмасов.
— Право на борт!
— Стоп!
— Полный назад!
— Право на борт!
— Полный вперед!
Выписывая сложные зигзаги, «Ташкент» проносится там, где только что упали бомбы. Медленно, как во сне, поднимается стена воды, и тут же в нее врезается корабль. Стена, распавшись на сотни водяных глыб, обрушивается на палубу. От обожженных бортов, раскаленных пушек и пулеметов расползается липкий, сладковато-приторный пар.
Атакующие «юнкерсы» саранчой вываливаются из-за горизонта.
И опять хриплый голос Балмасова:
— Справа входит в пике!
— Стоп, машина!
— Право на борт!
Взрыв на полуюте! Прямое попадание! Лидер перестал слушаться руля. Продолжая начатый до взрыва бомбы поворот, он катится и катится вправо. Руль заклинен. Румпельное отделение затоплено. Там были пассажиры с детьми.
Теперь маневрировать корабль не может. Надежда только на зенитный огонь. Раненый корабль продолжает драться.
Опять удар! Слепящее пламя!.. «Ташкент» рванулся, будто почувствовал боль, и, со стоном припав на волну, начал крениться на правый борт. Встречная волна окатывает через якорные клюзы полубак.
Истошно ревут, раздирая воздух, «юнкерсы». Выплевывая пламя, осколки и пену, рвутся вокруг бомбы. Всем ясно: еще одно попадание — конец…
Неожиданно сотни голосов перекрывают шум боя:
— Наши! На-ши-и-и!
Сбрасывая с крыльев клочья перистых облаков, в строй «юнкерсов» врезается звено наших «ястребков». Не выдержав удара, фашисты сбрасывают бомбы куда попало и убегают.
Команда, пассажиры, раненые — все кричат, плачут, обнимаются, ощупывают друг друга… С трудом верится, что после такого ада они остались живы. Сколько длился этот бой?.. Вечность?.. Минуту?.. Зафиксировал хронометр: четыре часа. Более трехсот шестидесяти бомб сбросили немцы на корабль.
— На подходе эсминец «Бдительный» и спасательный буксир «Юпитер», — передает из радиорубки радист. — Торпедные катера и эсминец «Сообразительный».
«Юпитер» и «Бдительный» с обоих бортов швартуются к «Ташкенту». В затопленные отсеки лидера заводят шланги, начинается откачка воды.
На мостике командир корабля Ерошенко. Лицо его покрыто копотью, опалены огнем брови и усы, потрескались в кровь губы. Сверкая белками глаз, улыбается комиссар Коновалов. Ни Фельдмана, ни Балмасова давно нет на наблюдательных крыльях мостика. Их голоса слышны на палубе: вместе с командой они наводят порядок. Несмотря ни на что, порядок должен быть!
Вечером, поддерживаемый эсминцем «Бдительный» и буксиром «Юпитер», «Ташкент» входил в Новороссийск. Солнце прячется за море, освещая когда-то голубоватый, а сейчас весь в черных опалинах и багровых потеках раненый корабль. Вокруг непривычно тихо. Молчат турбины. Молчат люди. Только чайки, кружась над морем, кричат голосами плакальщиц:
«Марр-ты-н-нн! Марр-ты-н-нн! Марр-ты-н-нн!»
Второго июля 1942 года гитлеровцы совершили новый массированный налет на Новороссийский порт. Они боялись «Ташкента», боялись его возрождения. Свыше ста «юнкерсов» участвовало в этой кровавой расправе. Тяжелораненый «Ташкент» не мог выйти из порта и вести бой. Он был потоплен у элеваторной пристани прямым попаданием двух бомб.