Оккультные войны НКВД и СС
Шрифт:
После взятия Урги правительство обязалось бесплатно снабжать освободителей "живого Будды". Но сроки наверняка оговорены не были, никому тогда и в голову не приходило, что Унгерн останется здесь надолго. Исполнять свои обязательства монголам становилось все тяжелее. И в конце концов терпение хозяев начало иссякать. На одном из допросов Унгерна спросили: "Почему вы потеряли авторитет в Урге?" Он ответил без затей: "Кормиться надо было…"
Опасным сигналом для Унгерна стал следующий инцидент. В столичное интендантство пригнали гурт в три сотни бычьих голов, но у быков обнаружилась чума. Их погнали на прививку за 30 верст от Урги. Это означало, что в течение двух недель (срок прививки, путь туда и обратно) дивизия должна остаться без мяса. Встревоженные
"До каких пор русские будут сидеть у нас на шее?"
"Это было начало конца, - замечает Волков.
– Азия говорит грубо и резко только в том случае, если чувствует за собой силу".
Вторая причина - разброд и шатания внутри самой Азиатской дивизии. В войсках, застоявшихся без настоящей войны, появились первые признаки разложения. Казаки мародерствовали, грабя кочевья. А бывшие колчаковские офицеры, которые все настойчивее требовали вести их через Маньчжурию в Приморье и получили отказ, почти в полном составе дезертировали. Унгерн воспринял это как чудовищное предательство. В погоню были высланы чахары князя Баяр-гуна с приказом не щадить никого из беглецов. Офицеры направлялись на восток, но далеко им уйти не удалось. Чахары настигли их во время привала и привезли в Ургу тридцать восемь отрубленных голов, за каждую из которых барон заплатил по десять золотых империалов…
Итак, Унгерн вынужден покинуть насиженное место. Ему, как многим в его окружении, кажется, что поправить дело может небольшая победоносная война. Но с кем? И Пекин, и Москва, и даже Дальневосточная республика были чересчур серьезными противниками, чтобы схватиться с ними в одиночку.
Надежда пришла вместе с письмом от знаменитого атамана Семенова. Тот сообщал, что в мае при поддержке японцев открывает широкомасштабные действия против красных по всему фронту границы с Китаем: генерал Сычев двинется на запад с берегов Амура, генерал Савельев - из Уссурийска, генерал Глебов - из Гродеково под Владивостоком, а сам атаман из Маньчжурии выступит на Читу. Унгерну предлагалось принять участие в этой операции. Он должен был перерезать Транссибирскую магистраль в районе Байкала и захватить Верхнеудинск.
Как выяснилось позднее, ни один из генералов, перечисленных Семеновым, включая его самого, не тронулся с места. Напрашивается вывод, что весь этот план был полнейшей фикцией, а атаман просто-напросто обманул своего старого приятеля. Письмо Семенова, полученное Унгерном, вызывает сильнейшие подозрения. Очень похоже, что атаман писал его под диктовку своих японских советников. Цель была очевидна: прощупать силы красных, а заодно выманить строптивого барона из Монголии.
Так или иначе, но барон начал готовиться к походу. Потом был разгром, плен, суд и казнь.
Красноармейцам барона выдали набранные в Азиатскую дивизию монголы - как раз те, кого Унгерн считал воинами Шамбалы, воплощением всех добродетелей, величайшими завоевателями, которым предстоит покорить сначала Россию и Европу, а затем и весь мир.
Примечательно, что перед походом суеверный барон получил пророчество, которое не предвещало лично ему ничего хорошего. Однако даже это не остановило его. Оссендовский рассказывает, как во время ночного посещения монастыря Гандан, выйдя из храма Мижид Жанрайсиг, барон повел его в "древнюю часовню пророчеств" - небольшое, "почерневшее от времени, похожее на башню здание с круглой гладкой крышей" и висевшей над входом медной доской, на которой были изображены знаки Зодиака.
"В часовне оказались два монаха, певшие молитву. Они не обратили на нас никакого внимания. Генерал подошел к ним. "Бросьте кости о числе дней моих!" - сказал он. Монахи принесли две чаши с множеством мелких костей. Барон наблюдал, как они покатились по столу, и вместе с монахами стал подсчитывать. "Сто тридцать… Опять сто тридцать!" Он отошел к алтарю,
Через несколько дней, тоже ночью (как и многие тираны, Унгерн предпочитал ночной образ жизни), к барону привели известную в Урге гадалку - полубурятку-полуцыганку. Оссендовский находился здесь же и все видел:
"Она медленно вынула из-за кушака мешочек и вытащила из него несколько маленьких плоских костей и горсть сухой травы. Потом, бросая время от времени траву в огонь, принялась шептать отрывистые непонятные слова. Юрта понемногу наполнялась благовонием. Я ясно чувствовал, как учащенно бьется у меня сердце и голова окутывается туманом. После того как вся трава сгорела, она положила на жаровню кости (бараньи лопатки, по трещинам на которых производится гадание - А.П.) и долго переворачивала их бронзовыми щипцами. Когда кости почернели, она принялась их внимательно рассматривать. Вдруг лицо ее выразило страх и страдание. Она нервным движением сорвала с головы платок и забилась в судорогах, выкрикивая отрывистые фразы: "Я вижу… Я вижу Бога Войны… Его жизнь идет к концу… Ужасно!.. Какая-то тень… черная, как ночь… Тень!… Сто тридцать шагов остается еще… За ними тьма… Пустота… Я ничего не вижу… Бог Войны исчез…"
Гадалка появилась в юрте барона в ночь с 19 на 20 мая 1921 года, и Оссендовский, включаясь в привычную для него игру (а в его книге непременно сбываются все предсказания такого рода), замечает, что она оказалась права: Унгерн был казнен приблизительно через 130 дней. На самом деле прошло несколько меньше времени - его расстреляли 15 сентября 1921 года.
А в новой Монголии свастику сменили другие символы - серп и молот…
***
Эксперимент, поставленный Унгерном в Монголии, в очередной раз продемонстрировал, во что могут превратиться сдобренные эзотерикой романтические идеалы, если они воплощаются в жизнь. Одним из первых в XX веке барон прошел тот древний путь, на котором странствующий рыцарь неизбежно становится бродягой и убийцей, мечтатель - палачом, поэт - тираном. На этом пути человек, стремящийся вернуть на землю золотой век, возвращает даже не медный, а каменный…
Бадмаев, Доржиев и советские экспедиции в Тибет
Однако центр буддизма - это не мифическая Шамбала, а вполне конкретный и географически обозначенный Тибет. Именно в этой горной стране сошлись интересы трех империй: России, Великобритании и Китая. Первые связи с Тибетом устанавливала еще Екатерина II. Через калмыков она посылала дары Далай-ламе, когда они шли в Тибет на поклонение к Живому Богу.
Начиная с конца XIX века к Тибету проявляет колоссальный интерес Англия, которая стремилась таким образом обезопасить свои позиции в Индии - "жемчужине британской короны". Здесь в Тибете английским интересам реально противостоял только Китай. Англичанам удалось оттеснить своего восточного конкурента, закрепиться в Тибете и переориентировать его экономику на Индию. Подобная "наступательная" политика не могла не тревожить Санкт-Петербург.
27 февраля 1893 года на стол российского императора лег документ, озаглавленный как "Записка Бадмаева Александру III о задачах русской политики на азиатском Востоке". В нем излагался последовательно и дотошно процесс колониального движения России в Азии и возможность присоединения к русским владениям Монголии, Китая и Тибета. Особый упор в "Записке" делался на то, что в тех местах это давно ожидаемое событие.
"Один бурятский родоначальник, - говорилось в документе, - по имени Шельде Занги бежал из пределов Китая с 20 000 семейств после заключения трактата, но был пойман и казнен маньчжурскими властями на основании 10-й статьи около 1730 года на границе. Перед казнью он держал речь, в которой сказал, что если его отрубленная голова отлетит в сторону России (что и случилось), то вся Монголия перейдет во владения белого царя.