Окно на тихую улицу
Шрифт:
– Извини, Саша, – сказал он.
После чего спокойно поднялся и подошел к конфликтующему столику.
– Извините, девочки, – улыбнулся он.
Затем схватил парня за рукав и потащил его с площадки. Тот попытался возмутиться:
– Не понял!.. В чем дело?
– Сейчас поймешь.
И Корбут ударил. Ударил прямо в лицо. Пьяный пошатнулся, сделал несколько шагов назад и упал на краю площадки. При попытке подняться он получил еще один удар, опять же в лицо. На этот раз он свалился за площадку. Но и там ему подняться не удалось. Корбут
Терпевший поражение не оказывал никакого сопротивления, даже не успевал закрываться от ударов. Казалось, он совершенно не понимал, что с ним происходит. Лишь смотрел на бьющего округлившимися глазами, словно силился в нем кого-то узнать.
Корбут бил сильно и красиво. При каждом ударе полы его плаща крыльями взмывали вверх. Но костюм, галстук и прическа оставались безупречными. Лицо его при этом выражало не типичную для дерущегося озлобленность, а снисходительную и чуть надменную, как у наставника, доброжелательность. Даже в этой ситуации Корбут был великолепен! Девочки прямо горели от восторга. Точнее сказать, горела только дерзкая Эллочка. На лице ее миролюбивой подруги читался страх.
– Ну теперь ты понял? – сказал наконец Корбут.
Незадачливый скандалист ничего не ответил, собрал последние силы и, окровавленный, бежал с места действия.
Корбут не долго смотрел ему вслед. Повернулся и с достоинством отправился на свое место. Высунувшийся из окошка хозяин «Башни» с профессиональной услужливостью спросил:
– Еще кофейку?
– Спасибо, Игоречек, нет времени. В следующий раз.
– Тебе спасибо!.. За поддержание порядка.
Неожиданно и из притихшей мужской компании раздался голос:
– За что ты его так мало, Сережа?
– Он знает, – лаконично отвечал Корбут, не задерживая хода.
– Кто такой? – послышался приглушенный вопрос в той же компании.
– Наш человек. У него кабак в драмтеатре.
– Это тот, что в подвале отделывают?
– Ну да.
– Классное место.
Тем временем Эллочка грудью приподнялась над столиком и обратилась к проходящему Корбуту:
– Спасибо, молодой человек!
– Не за что, – ответил он и улыбнулся.
Однако останавливаться не стал и здесь.
Соболев встретил товарища равнодушным молчанием. Будто не в битву за женскую честь ходил тот, а отлучался по малой нужде. И Корбут не выдержал:
– Ты считаешь, я поступил неправильно?
Тень спокойного презрения легла на лицо Соболева.
– Я не люблю, когда бьют человека, – глухо сказал он.
Корбут горячо возразил:
– А я не люблю хамства! Я не люблю, когда в моем присутствии оскорбляют или унижают женщину! Я хочу это истребить!.. Насколько это в моих силах!
Соболев аж поморщился при этих словах. Корбут, к счастью, этого не видел. Он был слишком вдохновлен.
– Это же быдло, Саша, быдло! Оно понимает только кулак! Кулак!
– Кулак нельзя понять. Его можно бояться. Или не бояться.
– Саша, я хоть и моложе тебя на пять лет, но людей знаю не хуже.
– Не спорю. Тебе было интересно услышать мое мнение относительно твоего подвига, и я тебе его сказал. Спорить еще о чем-то так же глупо, как и драться.
Корбут усмехнулся и покачал головой.
– Тебя никак не угадаешь, Саша.
– Прежде чем угадывать кого-то, неплохо бы в себе разобраться.
Еще круче закачал головой Корбут.
– Да-а, трудно с тобой разговаривать. Не знаю, Саша, мы уже столько знакомы, а я, честно говоря, никак не могу тебя понять. С одной стороны, ты такой простой, а с другой… Даже не знаю.
– Выкинь ты это из головы, Сережа!
Однако выкинуть Сережа не согласился.
– Интересно, о чем ты говоришь с женщинами? У них с тобой, как я вижу, полное понимание.
И первый раз за все это время Соболев улыбнулся. Улыбка вышла искренняя и снисходительная, как у взрослого, когда тот слышит забавный вопрос ребенка.
– Знаешь… Есть у меня знакомый психоаналитик. Как-то он спросил: «Сколько лет ты женат?» Я сказал: «Шесть». – «А каким ласкательным словом ты обращался к жене в первый год?..» И я признался: «Моя девочка, малышка, крошка». «А как сейчас к ней обращаешься?» – продолжает он. «В общем-то, никак, – продолжаю признаваться я. – Большей частью “Эй!” или “Послушай!”». Тогда он и сказал, что мне лучше разойтись, пока не поздно. «Уже поздно, – говорю, – у нас ребенок». А он мне: «Семьдесят процентов наших семей несчастны в своих отношениях, но они держатся. И держатся только детьми, которые в конечном счете принимают на себя несчастье этих отношений!»
Соболев умолк и внимательно посмотрел на Корбута. И тот, смутившись, опустил глаза.
– Саша, извини за бестолковость, но я что-то не очень понял.
– Все в этой жизни имеет подтекст. Каждый шаг и каждое слово. В том числе и общение с женщиной. Но разговор об этом может быть полезен только психоаналитику. А заподозрить тебя в склонности к психоанализу я не могу. Так что ты совершенно напрасно интересуешься этим. В отношениях с женщиной важны отношения, а не разговоры.
Некоторое время Корбут напряженно молчал, добросовестно пытаясь осмыслить услышанное, и наконец сказал:
– Да?.. Но как строить отношения без разговоров?
Соболев безнадежно вздохнул.
– Сережа, давай лучше строить твою кофейню, а не отношения с женщинами.
Корбут покачал головой и заставил себя улыбнуться:
– Кофейню, говоришь? Да, да… Ты прав.
Глава третья
«Мельпомена»
Пока наши герои приятно прохлаждались под сенью «Башни», в подвале драматического театра происходил разговор менее приятный.
– Слушай, где этот долбаный Сережа?! Я сейчас уйду домой. Точно уйду!.. – возмущался от вынужденного безделья рабочий Стас.