Окно смерти
Шрифт:
— Ну, раз уж вы начали…
— Как прикажете. Буль пробыл у Берта где-то с полчаса, а когда уходил, — я уже говорил, что он нам сказал. За обедом мы не только ели, но и пили, и я, должно быть, хватил лишку. Мне пришло в голову, что нехорошо бросать сиделку с Бертом одну, и, когда все поехали в театр, я остался. Я подумал, что если ей так нравится слушать про геологоразведку, то разговор на другие темы, может, понравится тоже. Но не тут-то было. После того как мы слегка — ну, перекинулись словечками, — она вошла к Берту и заперлась на ключ. Потом она наговорила сестре, будто я колотил в дверь и кричал, что если она не выйдет, я выломаю дверь, но я ничего такого не помню. Как бы
— Продолжайте.
— Ладненько. Я спустился и бар, нашел какой-то столик, выпил. Рюмки две-три. Тут я почему-то вспомнил про мороженое, которое осталось наверху в холодильнике, и стал соображать, не вернуться ли за ним, как вдруг является этот Эрроу и говорит мне: «Вставай». Схватил меня за руку, рванул, поставил на ноги говорит: «Становись, защищайся», — а сам как размахнется, как даст. Сколько раз он меня ударил, я не помню, но посмотрите, что он со мной сделал. Наконец его оттащили, прибежал какой-то коп. Я боком, боком, в сторонку, потом из бара — и на лифт. Поднялся на восьмой этаж, и Винс меня впустил. Дальше я не очень хорошо помню, но знаю, что они устроили меня на кушетке, потому что я проснулся, когда с нее упал, но проснулся как-то не совсем. В голове у меня все перепуталось, я помнил, что меня били и что мне нужно переговорить с сиделкой; встал, добрался до комнаты Берта и вошел. Шторы на окнах были задернуты; я включил свет и подошел к кровати. Берт лежал, как покойник, с открытым ртом. Я откинул одеяла, пощупал сердце — и наощупь он был, как покойник. По бокам лежали две грелки, мне показалось — пустые. Я взял одну — точно, пустая, и я подумал: «Я обидел ее, и этот недосмотр из-за меня, так не годится» Взял другую грелку — тоже пустая, тогда я сначала отнес их в ванную, а потом пошел…
— Пол! — это заговорила Луиз, глядя на него большими глазами. — Мне ты сказал, что сам их вылил!
— Ну да, сказал, — он ухмыльнулся, вернее, попытался это сделать. — Какого дьявола, имеет человек право поступить благородно? — Он повернулся к Вулфу. — Вы хотели, чтобы я рассказал еще что-нибудь, О'кэй, я рассказал. Это сойдет?
— Так ты солгал Луиз, — пробасил Таттл.
— Или лжешь сейчас, — сказал Дейвид, и в его голосе уже не было и тени усталости. — Мне ты об этом ничего не говорил.
— Конечно, нет. Черт возьми, я поступил как благородный человек.
Тут они все набросились друг на друга, и пошло-поехало. По-родственному. Высокое сопрано Луиз, баритон Пола, басок Таттла, фальцет Дейвида — получился неплохой квартет.
Вулф закрыл глаза, поджал губы, набрал воздуху побольше, а потом одним рыком прикончил этот кошачий концерт.
— Разговорчики! Перестаньте, пожалуйста! — Он принялся за Пола. — Вы, сэр, рассуждаете о благородстве. Я вам не сказал, что вместе с доктором Булем здесь была мисс Горен, да-да, мисс Горен, и рассказала, как вы ей звонили, и как домой приходили, так что о благородстве давайте не будем. Сейчас важно выяснить два вопроса. Первым, по факту: грелки вы нашли уже пустыми, или сами их вылили?
— Пустыми. Я сказал сестре…
— Я уже знаю, что вы сказали сестре и почему. Допустим, грелки, и вправду, были пустыми, но тогда предъявлять их полиции как улику просто нелепо. Доктор Буль уверяет, что даже если мисс Горен забыла наполнить их горячей водой, — что, по его мнению, совершенно исключено — серьезно на состояние больного это повлиять не могло. Так что я тоже никакой улики здесь не вижу. Это второй вопрос. А вот ваша версия насчет морфия, что его чем-то подменили, может, и заслуживает внимания, но ее нужно подкрепить. У вас есть чем?
— Я ничего подкреплять не должен. Это дело полиции.
— Нет. Так не пойдет. В частном расследовании голые предположения еще туда-сюда, но использовать их официально, для возбуждения дела об убийстве — это недопустимо. Я, к примеру, вполне бы мог предположить, что вы, не зная о существовании договора между вашим братом и мистером Эрроу и полагая, что можете унаследовать третью часть его состояния, сами его и убили, но исходя из этого, я ведь не могу…
— Да, уж лучше не надо, — перебил его Пол. Он снова скорчил рожу, пытаясь ухмыльнуться. — О договоре-то я как раз знал.
— Да? От кого?
— От меня, — сказал Дейвид. — Мне сказал Берт, а я рассказал Полу и Луиз.
— Вот видите? — Вулф шевельнул рукой, повернув ее ладонью вверх. — Моя версия рассыпалась. Будь я упрямцем, я мог бы за нее еще подержаться: предположить, например, что вы, предугадав возможность такого поворота, вступили в сговор между собой — уличить-то вас Берт не может. Однако ни одного доказательства у меня нет, и упираться было бы глупо. — Он посмотрел на Пола и покачал головой. — Боюсь, вы собрались стрелять, не имея ни единого патрона. Но раз уж меня наняли провести расследование, я не стану отвергать вашу версию сходу. — Он обратился к Дейвиду. — Ваше мнение мне известно, мистер Файф, поэтому никаких новых важных сведений я от вас не жду, но несколько вопросов задать не помешает. Что вам известно о морфии?
— Ничего. Совсем ничего. Только то, что доктор Буль сказал, что оставляет сиделке немного морфия, чтобы она сделала Берту укол после нашего ухода.
— Когда доктор Буль уехал, вы в комнату к брату заходили?
— Да, мы все заходили — и Пол, и Луиз, и Винсент, и я. Сказали «спасибо» за отличный обед, выразили сожаление, что он не едет с нами в театр.
— А где был мистер Эрроу?
— Не знаю. Кажется, он говорил, что пойдет сменить рубашку.
— Он заходил к вашему брату после того, как уехал доктор Буль?
— Не знаю. — Дейвид покачал головой. — Просто не знаю.
Вулф хмыкнул.
— Н-да, уликой это не назовешь. А позже, когда вы вернулись из театра? Может, он тогда заходил к нашему брату?
— Вряд ли. А если и заходил, то я не видел. — Дейвид наморщил лоб. — Я ведь рассказал вам, как все случилось. Сиделка была очень расстроена, сказала, что позвонила доктору Булю насчет замены. Когда она рассказала нам, что произошло, Эрроу вышел, в смысле, вышел из номера. Потом моя сестра и сиделка довольно резко поговорили, и сестра велела ей уходить, а после того, как та ушла, позвонила доктору Булю и сказала, что они с мужем побудут до прихода новой сиделки. Сразу после этого я ушел. Я живу на Ривердейл.
— Но перед уходом вы к брату заходили?
— Да.
— Ну и как он был?
— Он крепко спал. Дышал хрипловато, но вроде был в полном порядке. Доктор Буль, когда Луиз ему позвонила, сказал, что Берту ввели полграна морфия, и что, скорее всего, он проспит до утра.
Вулф повернул голову.
— Миссис Таттл. Вы слышали, что говорили ваши братья. Не хотите ли добавить что-нибудь, или поправить?
С Луиз было что-то не так. Губы у нее дрожали, руки, лежавшие на коленях, крепко снимались в замок. Она смотрела Вулфу в глаза, но ничего не говорила, а потом вдруг закричала: