Окружное шоссе
Шрифт:
– Ружье где?
– пугнул его председатель.
– Почему без ружья?
– Есть ружье, - сказал дед.
– Есть. Возьму, если потребуется. Что-то тебя, сынок, не признаю, - сказал он Зеничу.
– Ты наш, степновский?
– Я из милиции, дедушка, - сказал капитан.
– Я к вам по делу.
– Зачем из милиции?
– не понял дед.
– Службу несем исправно. Никогда ничего не пропадало.
– Товарищ тебя, дед, не проверять приехал, - объяснил председатель.
– Он тебя кое о чем порасспросить хочет.
–
– Спрашивайте, пока он в настроении, - шепнул председатель Зеничу. Старик крутой. Сдвинется винтик - слова из него не вытяните.
– Вы сегодня ночью дежурили?
– спросил капитан.
– Дежурил. Я, сынок, всегда по ночам дежурю.
– Где вы находитесь ночью?
– В магазине. У двери ящик пристрою и сижу до утра.
– Можно взглянуть?
– Чего ж нельзя? Можно.
Дед отошел к стене, нашарил и распахнул дверь в магазин. Капитан с председателем шли следом.
Из двух больших окон магазина отлично просматривались и посадка, и дорога, и то место, где стоял вертолет.
– Ух ты, ветрогон!
– увидев его, сказал дед.
– Не ветрогон, а вертолет, - поправил председатель.
– Ну, вертолет. Твой, сынок, ветрогон?
– Мой, дедушка, - сказал Зенич.
– Да ты, я вижу, большой начальник!
– удивился дед.
– Ты давай спрашивай, я тебе все расскажу.
– Вы всю ночь здесь сидите?
– Дежурю, - уточнил дед.
– Дежурите. Если кто под окнами ходит, видите?
– Вижу. Только редко кто теперь ходит. В такую пвгоду по домам все больше сидят. А если и ходят куда, так это к нам, в магазин.
– По ночам улица освещается?
– Освещается, - сказал председатель.
– Когда освещается, когда нет, - уточнил дед.
– На столбе, что у магазина, лампочка не всегда горит.
– Вчера горела?
– Горела.
– И вы видите все, что происходит на улице?
– Все!
– с гордостью сказал дед.
– Он у нас на спор пять пустых консервных банок с пятидесяти метров из дробовика сшибает, - вставил председатель.
– Все с первого выстрела. Есть такие, которые не верят.
Так потом им это дорого обходится.
"Лихой дед", - подумал Зенич.
– Значит, автобусы, которые проходят по шоссе, видите?
– спросил он.
– Если останавливаются, вижу.
– Сегодня ночью останавливался?
– Было.
– Приехал кто-нибудь?
– Учительша наша. А с ней мужчина. Представительный такой, в светлое одетый. Он её под ручку держал. До дому проводил да там, видать, и остался. А чего?
– отреагировал дед на предостерегающий жест председателя.
– Девка интересная, молодая, да одинокая к тому ж. Мне б годков тридцать скостить...
"Их уже пятеро, - отметил капитан.
– Пятеро из шести, чье отсутствие на месте аварии объяснено. Только вот пусть мне кто-нибудь скажет, хорошо это или нет".
–
– переспросил он.
– А где дом-то?
– Да вон он, - показал дед в окно.
ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ МИНУТ
Председатель сельсовета довел капитана до самого дома.
– Спасибо, - поблагодарил Зенич.
– Теперь я найду сам.
– Хорошо, - сухо сказал председатель.
– - Если что, так я в сельсовете. Повернулся и ушел не оглядываясь.
"Странно и страшно вот так лезть в чужую жизнь, - думал капитан, пересекая дворик.
– Нас волнует, все ли у неё в порядке, а ей, может, вовсе не надо, чтобы кто-нибудь об этом беспокоился. Я её никогда не видел и даже не знаю, как она выглядит, и вообще ничего о ней не знаю. Но это даже лучше, потому что, когда знаешь о человеке многое, всегда труднее обосновать моральную сторону подобного визита. Нам далеко не все равно, что будет в доме после того, как в нем уже не будет нас. Даже если пришли мы с архиблагородными целями.
Да, гостей здесь не ждут и им не обрадуются".
Он коротко и сильно постучал. Потом постучал ещё раз.
Вышла женщина лет двадцати пяти. Стояла за стеклянной дверью, но не открывала и смотрела на Зенича.
"Действительно красивая и действительно блондинка, - отметил капитан. Никогда бы не подумал, что в этой глуши могут отыскаться такие хорошенькие учительницы".
– Я из милиции, - сказал он, не дождавшись вопроса.
– Из милиции?
– удивилась женщина.
– Ко мне?
– К вам, если вы Кузьменко.
– Хорошо.
– Она растерянно оглянулась и, не обнаружив никого у себя за спиной, щелкнула задвижкой.
– Входите.
Зенич вошел и протянул ей свое удостоверение. Повертев удостоверение в руках, она, так и не раскрыв, вернула его.
– Слушаю вас.
Приглашать его в комнату она не собиралась. Дверь в комнату была приоткрыта, но простенькие, в два цвета, гардины не позволяли увидеть, что происходит внутри и кто там есть.
Затевать объяснение в таких условиях капитану было невыгодно. То, о чем они станут говорить, наверняка услышат в комнате. Кроме того, им обязательно надо побеседовать втроем. Вряд ли это устраивало Кузьменко, но тут уж Зенич ничего не мог поделать.
– Пойдемте в комнату, - предложил он.
– Разговор предстоит долгий.
– Да, - смутилась она.
– Конечно, пойдемте.
– И вошла первая.
Раз, два, три, четыре... Она сделала семь шагов - он машинально посчитал и остановилась у окна, прислонившись к стене.
Комната была небольшой и уютной, с двумя окнами, выходившими в сад. Стол был накрыт к обеду: парил котелок с картошкой, помидоры, огурцы и лук выглядели очень впечатляюще - хоть натюрморт пиши. Но того, кого рассчитывал, капитан за столом не увидел, хотя приборов было два и две рюмки и стояла бутылка вина.