Октавия

Купер Джилли

– Доброе утро, прелесть, - сказал он.
– На тебе слишком много надето. Почему бы тебе не снять и нижнюю часть?

Я не ответила, притворившись, что сплю.

В этот момент подошла Гасси.

– Тави, - вмешалась она, - неужели ты собираешься это сделать? Тебя могут увидеть с берега.

– Не порть удовольствия другим, - сказал Гарэт.
– Вот возьми “Новости дня” и замолкни. Тебе я не дам газеты, Октавия, потому что знаю, что ты не расстанешься с биографией Мэтью Арнольда. Чур я читаю

за тобой!

Я стиснула зубы. Какое-то время они молча читали. Мне становилось все жарче. Наверное, так чувствует себя цыпленок на вертеле.

– Почему они все время выступают со своими советами следить за собой после того, как человек только что плотно позавтракал?
– вздохнула Гасси.

– Очень мило, - сказал Гарэт, протягивая ей “Санди Таймз”.
– Они рекламируют нас больше, чем “Сифорд-Бреннан”. Рекомендуют читателям покупать наши акции.

– Сколько человек работают в “Сифорд-Бреннан”, Тави?
– спросила Гасси.

– Примерно четвертая часть, - проговорил Гарэт, большими глотками осушая свой стакан с джином и тоником.

Гасси рассмеялась.

– Что ты в этом понимаешь!
– вскипела я.
– Занимался бы лучше подземными выработками, в которых ты, кажется, прекрасно разбираешься.

– Здесь очень интересная статья, о расколе в католической церкви, - поспешно сказала Гасси.
– Как ты считаешь, Гарэт, священники должны жениться?

– Только, если они любят друг друга.

Гасси закатилась от смеха.

Теперь был слышен только один колокол, зазывающий людей в церковь.

– У нас дома, в Уэльсе, колокола всегда бьют невпопад, - произнес Гарэт.
– В числе звонарей - одна очень хорошенькая девушка, которая носит мини-юбки. Все мужчины-звонари влюблены в нее, и каждый раз, когда она поднимает свой колокол, они тянут свои вниз, чтобы полюбоваться ею. Господи, как жарко! Наверное, уже за тридцать.

– Пойду попью. Хочешь чего-нибудь, Тави?
– спросила Гасси.

– Я хочу, - сказал Гарэт, протягивая ей свой стакан.

– Надеюсь, Джереми скоро проснется. Будет немного прохладней, когда мы начнем двигаться, - заметила Гасси.

Я отвернулась, делая вид, что дремлю.

Сквозь поручни виднелись темные вязы и дрожащее от жары марево над лугами.

Наверное, я действительно задремала, потому что следующее, что я услышала, был голос Джереми.

– Что, черт возьми, что ты мне всучил вчера вечером?

– Могодон, - ответил Гарэт.

– Могодон!
– в ужасе воскликнул Джереми.
– Три таблетки! Это же огромная доза! Ничего удивительного, что я отключился.

– Для твоей собственной пользы, - заметил Гарэт.
– Это удержало тебя от беды и от постели мисс Бреннан.

– Перестань, черт побери, играть роль Анти-Купидона, - резко сказал Джереми.

– Тихо, -

ответил Гарэт, - разбудишь Октавию.

Джереми понизил голос.

– Она фантастически красива.

– Как ваза, - заметил Гарэт, - красивая, но пустая. Почему бы тебе не посвятить одну из твоих знаменитых поэм ей? “О, Октавия! Как я желал бы стать твоим рабом!”

– Заткнись!
– сердито сказал Джереми.

– Нет ли у вас тут на яхте томика Шекспира?
– спросил Гарэт.

– Где-то на книжной полке, в салоне. А что ты хочешь посмотреть?

– “Укрощение строптивой”, - ответил Гарэт.
– Думаю, что мог бы позаимствовать там пару советов, как справиться с Октавией.

Джереми вышел из себя.

– Ты прекратишь набрасываться на бедную девушку?

– Но ты уже набросился на нее?

– Я-то нет. Какого дьявола ты не идешь и не запустишь двигатель?

– Я?
– спросил Гарэт.
– Я здесь, чтобы отдохнуть. Впервые за долгие месяцы. И насладиться видом. Никак не могу решить, что больше мне напоминают прелести Октавии, Гималаи или пирамиды?

– Джереми!
– позвала Гасси, которой явно не нравилось, что Джереми тоже наслаждается моим видом.
– Иди, запусти двигатель!

– Хорошо, - ответил он с неохотой, потом, немного смягчившись, обратился к Гарэту:

– Оставь в покое Октавию, если не хочешь неприятностей!

У меня уже не было больше сил от жары и злости. Кроме того, я боялась, что моя грудь обгорит. Волосы стали влажными. Я откинула их со лба и посмотрела на Гарэта.

– Хочешь, натру тебя маслом?
– спросил он.

– Нет, спасибо, - резко ответила я.

– Почему бы нам не заключить перемирие, тем более что сегодня воскресенье?
– спросил он, насмешливо оглядывая меня.

– Ты мне отвратителен, - сказала я, в бешенстве поворачиваясь на живот.

Загудел двигатель, и яхта тронулась с места. Но даже на ходу не стало прохладней. Мы выплыли на открытый участок реки. На берегу не было ни кустика. Гарэт встал и потянулся.

– Боюсь ты пережаришься, Октавия.

В следующее мгновение он со страшным шумом нырнул в реку. Меня окатило грязной масляной волной. Вскрикнув, я вскочила на ноги, подхватив верхнюю часть купальника.

– Ты перестанешь травить меня?
– заорала я, когда он вынырнул на поверхность, смеясь и откидывая волосы с глаз.

– Мне казалось, что тебе тоже надо было охладиться, - крикнул он и, зачерпнув пригоршню воды, плеснул ее на меня.

Не в силах от злости сказать ничего членораздельного, я влетела на кухню.

– Этот негодяй только что окатил меня!

Гасси прыснула.

– Бедная Тави, возьми полотенце!

– У меня все волосы мокрые. Я должна немедленно вымыть голову.