Октябрь Семнадцатого (Глядя из настоящего)
Шрифт:
Безудержное насилие порождало полное пренебрежение к отдельной личности, в случае с Петром-ради "доброго порядку", а в случае с Лениным-для победы пролетарской мировой революции и установления коммунистического "царства свободы". Есть еще одно пересечение, о котором здесь следует сказать. Это- вождизм. "Отец Отечества" - царь Петр живо напоминает "Отца народов"-некоронованного царя Иосифа Сталина. При этом существо вопроса не исчерпывается чисто внешним сходством. На наш взгляд, петровская эпоха находится в причинно-следственной связи с эпохой революционных разломов в России начала XX века Именно с Петра начинается активное отчуждение русских крестьян от свободы и собственности, разрешившееся в конечном счете крушением старой России. В этой связи обращают на себя внимание два петровских преобразования: слияние поместий с вотчинами и та? называемая отмена холопства.
Указ Петра о единонаследии, обнародованный 23 марта 1714 г.,
Ликвидация различий между вотчиной и поместьем не могла не влиять на положение крестьян, усиливая над ними власть помещиков. Важным шагом на этом пути была податная реформа, слившая помещичьих крестьян с холопами, или рабами.
В ходе податной реформы деловые и дворовые люди, или холопы, были включены в подушный оклад, что означало "юридическую ликвидацию существовавшего на протяжении нескольких столетий института холопства".29 Так холопов уравняли с помещичьими крестьянами. Оставалось только "необязательное для владельца хозяйственное различие между ними как крепостными дворовыми и крепостными хлебопашцами".30
Некоторые историки объясняют слияние холопов и крепостных крестьян изменениями фактического положения холопов в плане "окрестьянивания".31 Такая тенденция, по-видимому, была, но нельзя придавать ей большого значения.32 Сам факт уравнивания холопов с крепостными крестьянами свидетельствует о переменах в жизни последних в сторону "охолопливания". Но каковы бы ни были реальные процессы, надо признать, что русские крестьяне обязаны Петру I резким (до холопства) понижением своего социального статуса. Петр первым из русских государей сделал столь решительный шаг, уравняв холопов и владельческих крестьян перед лицом государства и смешав их в единую "подлую" массу. Естественно, что этот прием усвоили также помещики, приноровив его к своим отношениям с холопами и крестьянами. Они, перенося господские понятия о рабах на крестьян, воспринимали последних как холопов со всеми вытекающими отсюда последствиями. Известно, например, как с ликвидацией холопства барщинные работы, отправляемые ранее холопами, перекладывались на крестьян. Норма барщинных отработок "приближалась к предельной физической возможности эксплуатации человека".33 Крестьян дарили, обменивали, продавали, подобно скоту. В послепетровское время крепостничество превратилось в настоящее рабство. Ясно, что при таких условиях народ и власть разошлись и чем дальше, тем больше удалялись друг от друга. Углублялось недоверие народных масс к правящему слою и государству. Этому способствовало и то обстоятельство, что русская церковь утратила свое былое значение связующего звена между властью и подданными.
Система взаимоотношений властей церковной и гражданской на Руси издревле строилась на основе двуединой симфонии, взятой из Византии вместе с христианством.34 Симфония властей составляет "основополагающую идею православной государственности, утверждающую понимание власти духовной и светской как самостоятельных религиозных служении, церковных послушаний, призванных взаимными гармоничными усилиями управить "народ Божий" во благонравии и покое, необходимых для спасения души".35 Петр I расстроил эту симфонию, проведя церковную реформу по протестантскому образцу.36 Как отметил митрополит Иоанн, это нарушение взаимного сочетания властей "легло в основание последовавшей драмы (а в перспективе более длительной-привело к ужасам советского богоборчества после Октябрьской революции)".37
Отмена патриаршества и учреждение наряду с другими коллегиями коллегии духовной, названной Синодом, означала превращение церкви в государственный институт и, следовательно, разрыв с предшествующей церковной историей и заветами православной старины. Петр I относился к церкви как "к подручному рычагу государственной политики".38 И это, конечно, отторгало церковь от народа. К тому же, по верному разумению В. С. Соловьева, "церковь, лишенная вполне самостоятельного представительства, не может иметь настоящего влияния ни на правительство, ни на общество. И вот мы видим (сказано в 1884 г.-И. Ф.), что, несмотря на благочестие русского народа, несмотря на преданность православию наших государей, несмотря на многие прекрасные качества нашего духовенства, церковь у нас лишена подобающего ей значения и не руководит жизнью России. Наш народ ставит выше всего правду Божию, он теократичен в глубине души своей, но он лишен первого реального условия для осуществления теократии благодаря коренным
Итогом народной оценки правления Петра I служат легенды, изображающие Преобразователя царем-самозванцем или царем-антихристом. Одна из них, о Петре-самозванце, возникла среди тяглых людей, а другая, о Петре-антихристе, в церковном обществе, хотя провести здесь разграничения весьма трудно.40 Ясно только то что эта оценка отрицательная. Оно и понятно, ибо, как говорил В.О. Ключевский, "во все продолжение преобразовательной работы Петра народ оставался в тягостном недоумении, не мог уяснить себе хорошенько, что такое делается на Руси и куда направляется эта деятельность: ни происхождение, ни цели реформы не были ему достаточно понятны. Реформа с самого начала вызвала глухое противодействие в народной массе тем, что была обращена к народу только двумя самыми тяжелыми своими сторонами: 1)она довела принудительный труд народа на государство до крайней степени напряжения и 2)представлялась народу непонятной ломкой вековечных обычаев, старинного уклада русской жизни, освященных временем народных привычек и верований. Этими сторонами реформа и возбудила к себе несочувственное и подозрительное отношение народной массы".41 Впрочем, обязанность дворян нести государеву службу все же сохраняла некую видимость социальной справедливости, являясь как бы свидетельством разверстки государственного тягла между основными социальными категориями российского общества. Однако и тут (прежде всего в сфере военной) по мере создания регулярной армии с ее рекрутчиной главное бремя тяжести ратной службы легло на народные плечи.
В послепетровское время, на протяжении 30 лет (1730-1760 гг.), дворяне получили многочисленные выгоды и преимущества, еще более отдалившие их от народной массы, а именно: "I) укрепление недвижимых имуществ на вотчинном праве со свободным ими распоряжением, 2) сословную монополию крепостного права, 3) расширение судебно-полицейской власти помещика над крепостными до тягчайших уголовных наказаний, 4) право безземельной продажи крепостных, не исключая крестьян, 5) упрощенный порядок сыска беглых, 6) дешевы? государственный кредит под залог недвижимых имуществ".42
Бесстыдным апогеем сословно-корпоративного эгоизма дворян XVIII века стал манифест от 18 февраля 1762 г о вольности дворянства, предоставивший "всему российскому благородному дворянству вольности и свободы". Указ освобождал дворян от обязательной службы. С грустной иронией В. О. Ключевский говорил "По требованию исторической логики или общественной справедливости на другой день, 19 февраля, должна была последовать отмена крепостного права: она к последовала на другой день, только спустя 99 лет. Такой законодательной аномалией завершился юридически несообразный процесс в государственном положении дворянства: по мере облегчения служебных обязанностей сословия расширялись его владельческие права, на этих обязанностях основанные".43 С отменой обязательной службы дворянства крепостная неволя "утратила свое политическое оправдание, стала следствием, лишившимся своей причины, фактом, отработанным историей".44 Получив права, дворяне избыли общественные обязанности. В этой связи В. О. Ключевский остроумно заметил: "Права без обязанностей-юридическая нелепость, как следствие без причины-нелепость логическая; сословие с одними правами без обязанностей-политическая невозможность, а невозможность существовать не может".45 Увы, "невозможное стало возможным": порядок "отработанных историей" дворянских прав и привилегий сохранялся долгие годы.
На одностороннее, исторически несообразное предоставление вольности дворянству русские крестьяне ответили активным участием в пугачевском восстании 1773-1775 гг., которое по праву можно считать крестьянской войной. Каковы были социальные помыслы и чаяния крестьянской массы? Особенно яркое отражение они нашли в манифесте Е. Пугачева от 18 июля 1774 г. По выражению известного русского историка В. И. Семевского то была "жалованная грамота всему крестьянскому миру", или "хартия, на основании которой предстояло создать новое, мужицкое царство".46 Пугачев призывал "всех, находившихся ранее в крестьянстве и в подданстве помещиков, быть верноподданными рабами собственной нашей короне", а затем жаловал "древним крестом и молитвой, головами и бородами, вольностью и свободою и вечно казаками, не требуя рекрутских наборов, подушных и прочих денежных податей, владением землями, лесными, сенокосными угодьями и рыбными ловлями, и соляными озерами без покупки и без оброку и освобождаем всех прежде чинимых от злодеев дворян и градских мздоимцев-судей крестьянам и всему народу налагаемых податей и отягощении". Крестьяне, следовательно, стремились к освобождению от крепостной неволи, хотели получить все земли и угодья, освободиться от всех повинностей и податей, устроить общинное самоуправление на казацкий лад.47