Олигарх желает жениться…
Шрифт:
– Так и будешь лежать, спящая красавица? Или мы, и правда, перейдем на новый уровень знакомства? Повторюсь, я не против, – и вдруг начал скользить по моему телу неспешным, оценивающим взглядом.
Спустился на шею. Ощупал грудь, надежно прикрытую плотной блузкой. Чуть задержался на животе и бедрах и скользнул к краю откровенно задравшейся юбки. Брезгливо оглядел мои коленки под телесными колготками и переполз к ступням с нервно поджавшимися пальцами. Затем медленно, словно нехотя, вернулся к лицу и замер на губах…
Я медленно, не отрывая взгляд от
– Вы что здесь забыли?
Славинов молчал и продолжал смотреть на меня. А я на него. Потом он мягко подался вперед, так что почти коснулся моей груди. Наклонился и, обдав висок теплым дыханием, негромко произнес:
– У тебя отличные духи, Мирослава. Собирайся, поедем ужинать.
Вспыхнув, я резко дернулась назад. Врезалась в попавший под коленки диван, зашаталась и, нелепо замахав руками, начала заваливаться на спину.
Олигарх одной рукой поймал меня за талию, второй схватил за запястье и дернул к себе. Да так, что я влепилась лицом ему в грудь, вдохнув запах его туалетной воды и посадив на рубашку смачный отпечаток помады.
Упс! Так тебе! И даже не подумаю извиняться!
– Упс, ты испортила мне рубашку. Любимую. Можно сказать, самую любимую, – прозвучал над макушкой холодный олигархический голос. – Что будем делать, уважаемая Мирослава Юрьевна?
– Сдадите в химчистку или выкинете! – я попыталась оттолкнуть прижимающуюся ко мне мужскую грудь и снова чуть не свалилась.
Все-таки быть зажатой между олигархом и диваном не самая выгодная в стратегическом плане позиция.
– Выкинуть не могу. Говорю же, любимая рубашка, – все так же холодно сообщил миллиардер, снова поймав меня за талию и крепко удерживая возле себя. – Но уверен, ужин в твоей компании поможет мне пережить боль от ее потери. Собирайся, Мирослава, я же предупреждал, что заеду за тобой в восемь.
– Ничего не знаю! И мы с вами не переходили на «ты»! – рявкнула я и, оттолкнувшись от него, шлепнулась попой на диван. Уж лучше буду сидеть и смотреть на него снизу вверх, чем стоять, неприлично к нему прижимаясь.
– Так давай, перейдем. Какие могут быть формальности между близкими людьми? – олигарх, как ни в чем ни бывало, повернулся ко мне спиной, засунул руки в карманы брюк и принялся спокойно бродить по кабинету, рассматривая обстановку. А я, злясь и удивляясь, глазела на него.
Что еще за «близкие люди»? И, вообще, что ему здесь надо, а? Как такой, как он, мог тут оказаться?
На фоне бежевых стен, выкрашенных дешевой краской, и мебели из Икеи этот холеный, одетый в дорогущий костюм и пахнущий роскошным парфюмом мужчина выглядел невыносимо чужеродно. Словно король какой-нибудь супердержавы вдруг решил прогуляться по деревенской улице с ее покосившимися заборами и спящими в пыли курами.
Опять сюр какой-то!
Славинов подошел к стене, где в рамочках висели мои дипломы. Начал их внимательно изучать и как будто одобрительно кивать. Повернулся и сообщил серьезным голосом:
– Впечатляет.
– Я счастлива, – съязвила я, наклонившись и нашаривая туфли, успевшие закатиться далеко под диван.
– Помочь? – перед моим лицом очутились ботинки из дорогой кожи и брюки с идеальными стрелками.
– Обойдусь, – я, наконец, распрямилась, держа в руках злополучные туфли. – А вам пора на выход, уважаемый.
– Ответ неверный, Мирослава. Надевай туфли, и поехали. Я заказал нам столик в хорошем месте.
– Таком же хорошем, как в прошлый раз? С петухами и медведями? – не удержалась я от ехидства. – Я потом полночи не спала – все мерещился этот кошмар.
Олигарх довольно хмыкнул:
– Еще одно очко в твою пользу, Мирослава, у тебя есть вкус.
– А вот у вас его, похоже, нет совсем, – я, наконец, втиснула ноги в свои лодочки и встала. На всякий случай шагнула подальше от дивана и показала рукой на дверь:
– Вам пора, господин Славинов.
– Янис. Ты ведь знаешь, как меня зовут.
– Не знаю, и знать не хочу, – отрезала я, начиная все больше злиться. Я устала, хотела есть и спать, нервничала из-за присутствия этого мужчины. – Для меня вы папа Даниила, не более того. И ваше имя мне совершенно ни к чему. Особенно если учесть, как отвратительно вы относитесь к своему сыну.
Миг, и меня схватили, развернули и с силой вдавили спиной в стену. По бокам от моей головы впечатались мужские ладони. Нависнув надо мной и глядя так, так что у меня мороз побежал по коже, Славинов сквозь зубы процедил:
– Что ты можешь знать обо мне и моем сыне, маленькая самонадеянная психологиня? О наших с ним отношениях… Мнишь себя профи, читающим в людских душах? А?
Трясясь, как в ознобе, я вскинула голову и уставилась в его побелевшие от ярости глаза. Собралась с силами и зашипела:
– Читаю! Что еще мне остается, если я не знаю, кому мне задать вопросы о вашем сыне? Вашем сыне! Не моем!
– Вот именно, моем! И я сам решу, кому и что рассказывать про него. И когда…
Он замолчал, не отводя от меня полыхающего бешенством взгляда, и меня начала накрывать паника. Замерев, я смотрела в жесткие, светло-голубые глаза и думала о том, что мы тут совершенно одни, и я беззащитна перед ним. Он крупный, сильный мужчина, а я женщина. Не слишком спортивная, и ростом ему по плечо. И он в ярости, а я…
– Не трясись, паникерша. Женщин и детей я не обижаю, – вдруг спокойно произнес Славинов и выпрямился. Отодвинулся от меня, дав облегченно выдохнуть, и добавил:
– На ужине ты сможешь задать любые вопросы про Даньку. Обещаю, отвечу на все… Поехали уже, а то я, и правда, скоро озверею от голода.
– Или от тебя, психологиня, – добавил негромко.
Глава 5
Янис Славинов
Психологиня молчала. Стояла и смотрела на меня круглыми глазами, в которых мешались испуг, злость и недоумение. И что-то еще, чего я пока не распознал.