Олимпийский чемпион
Шрифт:
– А где остальные ребята?
– Сидят в кутузке в поселке Красноармейский за ношение незарегистрированного оружия.
– Ты мне раньше не мог сказать?
– Не хотел расстраивать. Этот вопрос я уже уладил. Их сегодня отпустят под подписку о явке на следствие.
– Они доберутся до Сибирска?
– Да. Деньги у них есть.
Я сильно волновался. Мне казалось, что ареста нам не избежать. Ситуация еще сильнее накалилась, когда в кабинет Норова неожиданно вошел седоватый невысокого роста человек лет сорока пяти в штатском – помнится, на нем был черный свитер с воротником под горло. Человек этот только что приехал. Он вошел в комнату,
Наконец собрались, по-видимому, все.
Вошел Норов. Он единственный поздоровался со мной за руку. Это меня приободрило. Я стал испытывать к Норову доверие, хотя и понимал, что особо расслабляться в присутствии людей из органов нельзя.
Начался неформальный допрос, или «беседа», как назвал ее Норов. Спрашивал в основном он и время от времени начальник ОБОПа по Сибирску. Мне не нравилось, что начальник Сибирского ОБОПа, задавая вопросы, отводит глаза в сторону. Иногда Норов перебрасывался с ним короткими фразами, смысл которых до нас, непосвященных, не доходил.
Мне пришлось рассказать почти всю правду о ситуации, в которой оказался я сам и спорткомитет из-за пропавших документов. Я не вводил власти в заблуждение, просто кое о чем пока умолчал, выжидая и присматриваясь. Они тоже, кажется, выжидали и присматривались ко мне и Васильеву.
Потом Саша рассказал, как они сопровождали груз. Тут уж пришла моя очередь задавать ему вопросы – я просто не мог сдержаться.
Еще дома с картой в руках мы расписали весь маршрут поезда, предполагая, где бандиты могут совершить налет. Но нам почему-то казалось, что бандитам сподручнее будет покушаться на груз в темное время суток. Поэтому мы не предусмотрели многих деталей.
На станции Красноармейская, где поезд стоит три минуты, к начальнику состава подошли неизвестные с документами на наш груз. Был день, два часа дня. Саша со своими ребятами на каждой остановке выходили из поезда и ходили вдоль состава, поэтому они заметили какое-то подозрительное скопление народа в хвосте, где были прицеплены наши вагоны с болванками.
Васильев и Паша бросились бежать туда. За ними двое других, у которых были помповые короткоствольные охотничьи ружья. И представь себе, Гордеев, иронию судьбы – тут же им наперерез милицейский железнодорожный патруль, останавливает их и требует документы на оружие. И ребята растерялись и отстали.
Короче, их там и замели.
Васильев и Паша отшили бандитские притязания на груз. Собственно, как только бандиты поняли, что груз идет с сопровождением, они сунули свои удостоверения в карманы и быстро развернулись на сто восемьдесят в обратную сторону.
Васильев с Пашей вернулись к голове состава – а ребят нет, и поезд трогается. Они решили ехать дальше, не узнав, куда делись те двое. Ночью, на станции Хохряково, когда они вышли, как обычно, на караул, на них напали. Павлу прострелили руку, Васильев от удара электрошокером потерял сознание, начальника состава избили. Остальное прошло по прежнему сценарию: вагоны были отцеплены, поезд ушел. Когда Васильев пришел в себя и увидел лежащего в луже крови Павла, ему стало не до вагонов, он взвалил Пашу на спину и поволок через пути к огням на станции.
– Вашего груза на станции Хохряково нет, – сообщил Норов, внимательно слушавший рассказ Васильева, хотя слышал его не первый и даже не второй раз.
– И где он? – наивно переспросил я.
– Как сквозь землю провалился.
– Такого
Норов и наш обоповец многозначительно переглянулись.
Нам предложили чай и кофе.
Минут пятнадцать длилась эта кофе-пауза. Норов и сибирский обоповец – его фамилия была Оберган, после этого он в Сибирске недолго проработал, – так вот, они вышли покурить на балкон. Мы с Васильевым остались в комнате, и с нами еще трое сотрудников Иркутского управления ОБОПа.
Когда Норов и Оберган вернулись, видно было, что они о чем-то договорились между собой.
– Спасибо за беседу, – пожимая нам руки, сказал Норов. – Больше к вам вопросов не имею. Желаю успеха.
– Мы что, можем идти? – удивился я.
– Только сначала я хочу сделать вам одно предупреждение. – Норов посмотрел на меня. – Как только вы что-нибудь узнаете о своем пропавшем грузе, сразу же, слышите, сразу же сообщите мне или Антону Павловичу.
Он кивнул Сибирскому начальнику ОБОПа. Тот довольно вяло прореагировал.
Мы с Васильевым вышли на улицу, еще не веря в то, что нас выпустили на свободу.
Навестили в больнице Павла. Тот уже отошел от наркоза и даже смог пошевелить рукой в знак приветствия. Я поговорил с завотделением, попросил его, как только станет возможным, перевести Пашу в Сибирск. И мы вернулись домой.
Про Норова я вспомнил через месяц-полтора после всей этой истории. Всплыли кое-какие намеки на мой пропавший груз, и я ему позвонил, как обещал.
На этот раз мне пришлось встречать Норова в аэропорту. Прилетел он как простой смертный, в цивильном, с черной сумкой холостяка-командированного через плечо. С виду ни дать ни взять – мелкооптовый торговец кетчупом, а не подполковник ОБОПа.
– Вас сначала отвезти в гостиницу? – спросил я.
– Нет. Я сегодня же обратно. Поедем в такое место, где можно спокойно поговорить, не привлекая внимания.
Я подумал, куда бы его отвезти?
– В ресторан?
Норов кивнул.
– Только не в шикарный, а такой, средней руки.
Я отвез его в одно приличное заведение.
Норов всю дорогу ко мне как будто присматривался. Задал несколько вопросов, но не главных, а второстепенных, как мне тогда показалось. Спросил, например, как давно я знаю Валеева.
– Мне тут недавно скинули интересную информацию, – сказал я, когда мы уже сели за стол и сделали официантке заказ.
– Какую? – равнодушным тоном спросил Норов.
– Что украденные медные болванки всплыли в Южной Корее, – выпалил я.
– Кто вам это сообщил? Откуда у вас такая информация?
Я не мог ему до конца доверять, поэтому объяснил туманно: личные контакты.
На самом деле информация шла сложным путем через пятые руки. Один мой приятель работал в Корее по контракту. От него прошла информация, что из России поступает медь по демпинговым ценам. Совершенно другие люди из другого ведомства, связанного с финансами, провели негласную проверку поступившего в Корею груза и установили, что, хотя на грузе стоят заводские клейма частного предприятия, по составу сплав идентичен меди с нашего местного завода, которая должна стоить раза в два дороже. В общем корейцы выгодно купили российскую высококачественную медь по цене второсортной. Кто-то в России на этом нагрел руки – корейцы давали посреднику пятнадцать процентов комиссионных за выгодную сделку, всего около полутора миллионов долларов.