В 1948 году было опубликовано постановление Политбюро, в котором Шостакович, наряду с другими советскими композиторами, был обвинён в «буржуазном формализме», «пресмыкательстве перед Западом» и «декадентстве». Он был признан профнепригодным, лишён звания профессора Московской и Ленинградской консерваторий и уволен.
В 1950-м композитор участвовал в качестве члена жюри в Конкурсе имени И.-С. Баха в Лейпциге. Шостакович был настолько вдохновлён атмосферой города и музыкой И.-С. Баха, что по приезде в Москву приступил к сочинению двадцати четырёх Прелюдий и Фуг для фортепиано.
В 1950-е годы он создаёт вокальные циклы на стихи М.И. Цветаевой и Микеланджело.
В последние годы своей жизни Шостакович сильно болел, страдая от рака лёгких. Кроме этого, у него было заболевание, связанное с поражением мышц ног, – боковой амиотрофический склероз. Дмитрий Шостакович умер в Москве 9 августа 1975 года (ровно через 33 года с момента исполнения Седьмой симфонии в блокадном Ленинграде), он был похоронен на Новодевичьем кладбище.
Жизнь
Шостаковича похожа на маятник, признание сменялось опалой, беспечная жизнь суровой жестокостью века-волкодава. Шостакович по знаку зодиака весы и поэтому сам тоже почти всю жизнь раскачивался, как маятник. Он был вольным музыкантом, а судьба затягивала его в организационное болото всевозможных союзных и партийных организаций. Возможно, именно из-за этого конфликта Шостакович под конец жизни довольно много пил. Но все перипетии его жизни остались за бортом истории, а гениальная музыка жива и, наверное, переживёт века. Лично меня из всего его богатейшего наследия больше всего заставляет дрожать 7-я симфония, именно ей в первую очередь и посвящена поэма «Колокольный храм».
Шостакович пояснял, что в 7-й симфонии война понимается им как… «историческая схватка… между разумом и мракобесием, между культурой и варварством, между светом и тьмой».
Колокольный храм
Долгая прозрачная симфония…Музыкальные штормы тревог…Шелест дождя на холодном ветру историиОткрывает созвучия первородных бунтующих нот!Стирается грань между звуком и светом,Тремоло метелей дрожит над Невой…Аккорды буранов сметают планету,Конкорды концертов парят над страной…Огромный, пронзительный, бурерождённыйВрывается мир в контрапункты судьбы,И, словно мелодия, стих осенённыйЧерешневым звоном ложится в листы…
Д
Долгая прозрачная симфония,Возможно, сломавшая ход войны…Ведь вослед её звукам отступала агония,И все понимали, что неизбежен приход весны…И пусть оркестранты дрожали от голода,Но бил барабанов тревожный бой,И в горькие ноты осаждённого городаКак ветер надежды врывался гобой…И белые птицы кружили стаями,И жизнь начинала иной виток!И отступали, дробились, таялиМузыкальные штормы тревог…
М
Музыкальные штормы тревогИзменяют пространство и время,Искривляют маршруты дорогИ ломают клише устремлений!Пассакальи торжественный тон [1]Начинает скупое движенье…То ли стих, то ли марш, то ли стон,То ли просто его отраженье! На весах-коромысле качается звук, Отмеряя то радость, то горе… и Начинается гулкий смятенный стук — Шелест дождя на холодном ветру истории…
1
Знаменитая тема первой части 7-й симфонии была написана Шостаковичем ещё до начала Великой Отечественной войны – в конце 1930-х годов. Это были вариации на неизменную тему в форме пассакальи, по замыслу сходные с «Болеро» Мориса Равеля. Простая безобидная тема, развиваясь на фоне сухого стука малого барабана, в конце концов вырастает в ней в страшный символ подавления.
Ш
Шелест дождя на холодном ветру истории,Песня кукушки, беспокойство, шум бурь…И в гимнах этой странной лесной ораторииПроступает неведомый, неземной сумбур [2] …Уже
не мелодия, но её превышение —Выход за пределы восьми октав!Почти невозможное произведение,Где звуки взрываются, музыкой смерть поправ!И вот тогда начинается новая эра!И Ной-Композитор спускает плотВо вселенский хаос, где наша земная сфераОткрывает созвучия первородных бунтующих нот!
2
28 января 1936 года в газете «Правда» была напечатана редакционная статья «Сумбур вместо музыки», в которой была подвергнута резкой критике опера Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда».
О
Открывает созвучия первородных бунтующих нотПианист – пилигрим по иным мирам,Где гармония держит хрустальный свод,Под которым стоит колокольный храм!Где с амвона для паствы звучат стихи!Где теряют все смыслы и низ, и верх!Где Вергилий ведёт на свои кругиПо тернистым путям музыкальных вер!Где привычные ритмы идут на слом! Где пурга рассыпается в снег сонетом! Где сонатою грозной рокочет гром! И…Стирается грань между звуком и светом!
С
Стирается грань между звуком и светом!Космический поднят шлюз!Сегодня молитвой, псалмом, заветомЗвучит планетарный блюз!Сегодня в аллегро играют птицы!В адажио – гул песка!Сегодня уйдёт за разрыв страницыОтчаянье, боль, тоска!Сегодня поэт, музыкант, искательСчастливый идёт домой…И в ломкой рапсодии лунных капельТремоло метелей дрожит над Невой…
Т
Тремоло метелей дрожит над Невой!Вода разбивает лёд!И где-то там, за седой волной,Вскрывается древний код!Вскрывается белый солярный шум,Сдувающий облака!И флейта неба тревожит умИз дальнего далека…И сочинитель набатных строфЗвенящие ставит меты…Поверх барьеров и катастрофАккорды буранов сметают планету!
А
Аккорды буранов сметают планету!Вьюжит колокольный стон!Звонарь всю культуру зовёт к ответуЗа бред смертоносных войн!Нашествию чёрного зла и мрака,Безумию тёмных силОн возражает всей силой взмахаСвоих музыкальных крыл…К суду призывается диктатураИ весь социальный строй!И кружится в небе войны партитура [3] ,Конкорды концертов парят над страной…
3
Партитура седьмой симфонии была сброшена в блокадный Ленинград с самолёта.
К
Конкорды концертов парят над страной!Перкуссии бьют в набат!Симфония снежной густой пеленойВрывается в Ленинград!И в залпах орудий, литаврах битвГремит вселенский оркестр!Где еле слышная песнь молитвНесёт до конца свой крест…И где-то вдали заалел восход…И гром облаков, торжеством вспенённый,Свой бешеный рокот ведёт вперёд —Огромный, пронзительный, бурерождённый.