Омут памяти
Шрифт:
Ленин был последовательным ревизионистом. Марксизм был для него всего лишь ширмой для политической демагогии. Ленину нужна была власть, он не гнушался ничем — вплоть до предательства интересов страны. В русско-японской войне большевики заняли пораженческую позицию. Когда грянула Первая мировая война, они вновь воззвали к поражению России и нещадно клеймили социал-демократов за поддержку в войне собственных правительств. Чем хуже положение в стране, тем ближе революционный взрыв и тем ближе власть.
Многое вобрала в себя история советской внешней политики. Было бы определенным упрощением воспринимать международный курс большевиков как нечто цельное, прямолинейное,
Во всех ранних внешнеполитических декларациях советского правительства уживаются, соседствуют проповеднический пыл и прагматика, утопии и тайные расчеты. Создается III Коммунистический Интернационал, который превращается в важный инструмент не только внешней политики, но и разведывательной службы.
Куда как пестрая картина. Она создавалась не только Москвой, но и Западом. Политиков Запада в какой-то мере можно понять.
Если со стороны правителей СССР летели постоянные угрозы о неизбежности мировой революции, которая закопает капитализм, если компартия СССР содержала почти во всех странах мира подрывные организации в виде национальных компартий, если любому государству из развивающегося мира оказывалась значительная материальная помощь только за то, что оно заявляло об антиамериканской направленности своей политики, то как же было не принимать меры по собственной безопасности.
В то же время для меня лично остается загадкой, почему западные демократии столь быстро смирились с режимом, пришедшим к власти в 1917 году незаконным путем, развязавшим кровавую оргию, расколовшим человечество. Не может не поражать послание президента США Вильсона от 1918 года. Он пишет:
«Могу ли я не использовать собравшийся съезд Советов, чтобы не выразить искреннюю симпатию, которую чувствует народ Соединенных Штатов к русскому народу в тот момент, когда Германия угрожает прервать и повернуть обратно его борьбу за свободу и навязать свою волю народу России? Хотя, к несчастью, правительство Соединенных Штатов сейчас не обладает возможностью оказать прямую и эффективную помощь, которую оно желало бы осуществить, я прошу делегацию известить народ России, что будет использована любая возможность, чтобы предоставить России более полный суверенитет и независимость в ее внутренних делах и полностью восстановить ее великую роль в жизни Европы и современного мира».
Не ведал президент, что творил. Видимо, из-за океана трудно было рассмотреть реальную опасность, нависшую над миром. Брестский мир уничтожил все американские иллюзии относительно действительной политики Советской России. Впрочем, об истинных целях этого приветствия можно только гадать. Ведь всему миру была известна агрессивно-воинственная риторика большевиков.
Ленин именовал юную РСФСР «очагом всемирного социалистического пожара». Он с первых дней после переворота не уставал повторять, что нельзя победить самых могучих империалистических гигантов всего света «без самой могучей, столь же охватывающей весь мир, пролетарской революции».
Не приходится говорить, что эта установка противоречила жизненным интересам народа России, измученного империалистической и гражданской войнами. Да и практические действия, направленные на то, чтобы раздуть очаги революции в Европе и других местах, провалились. Однако произвол идеи оказался выше живой действительности. Горячечные ожидания мировой революции постепенно выветривались, но на политико-идеологическом уровне они постоянно и настойчиво возбуждались.
Из той же идеи мессианства выросла и практика использования и насаждения противоречий в противоположном стане. Ничего необычного в самой этой установке нет. Дипломатия — большая игра, и каждый в ней ищет партнеров, союзников, чтобы переиграть соперника. Такова извечная традиция, которая, к сожалению, живет до сих пор.
Игра на противоречиях ведется с большим размахом, каких-либо этических, моральных ограничителей в этой игре дипломатия просто не знала, впрочем, не только советская. Послеоктябрьская поза — отказ от тайной дипломатии и переход к дипломатии открытой — быстренько изменилась. Коварство, ложь и лицемерие, столь свойственные истории дипломатии вообще, были отлично освоены советской внешней политикой.
Так вершилась контрреволюция. Я еще вернусь к официальной политике массового террора. Вернусь в связи с моей деятельностью в качестве председателя президентской Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. А сейчас перейду к временам работы в ЦК КПСС при Хрущеве и Брежневе.
Глава четвертая
Никита Хрущев
Моя работа в ЦК КПСС началась при Хрущеве, в марте 1953 года, сразу же после смерти Сталина.
Мне не было еще и тридцати. Работал инструктором отдела школ. «Курировал», как тогда говорили, 10 областей Центра, Академию педагогических наук, а также преподавание (включая подготовку учебников) истории и иностранных языков.
Встретили меня настороженно, в большинстве своем в отделе работали опытные учителя, в основном женщины-москвички, и гораздо старше меня. Приняли меня за выскочку — самый молодой инструктор во всем аппарате ЦК. Постепенно холодок слабел. Достаточно быстро установились добрые отношения со всеми работниками отдела. Честные, порядочные люди, не очень-то вовлеченные в политику. Она как бы проходила мимо, только иногда тихонько стучала в окошко. Разного рода совещания больше походили на педагогические семинары, чем на собрания людей, контролирующих сферу просвещения. Любой демагог вполне мог назвать их аполитичными. Конечно, какие-то «обязательные слова» произносились, но не более того. Однако нельзя сказать, что мы были совсем в стороне от событий. Это было бы смешно.
Часто пытаюсь поточнее вспомнить обстановку в аппарате ЦК после Сталина. В целом все шло по заведенному ранее порядку. Собрания, совещания, проверки, сочинение разных бумаг. Но все чего-то ждали. Никто не знал, чего именно. По традиции все надежды возлагались на наследников «главного мудреца». Им виднее, что делать с народом. Некоторое успокоение внесли мартовские (1953 год) пленумы ЦК. На них окончательно разделили власть. Снизу казалось, что правящая группа действует дружно, что никаких обвалов, наводнений и землетрясений не будет, но все равно все ждали каких-то изменений.
Как гром на голову низвергся июльский пленум ЦК по Берии. То, что его убрали из руководства, встретили с облегчением — и достаточно дружно. Только потом стало известно, что Хрущев и тут обманул своих соратников. Он сказал им о своих конечных замыслах лишь в последние дни перед заседанием Президиума.
Маленков в своих тезисах предстоящей речи на пленуме собирался сказать только о том, что Берия сосредоточил в своих руках слишком большую власть, поэтому его надо передвинуть на одно из министерств. Будучи руководителем правительства, и он не знал, что у Хрущева совсем другие планы относительно их общего друга.