Он говорит
Шрифт:
Отвечал на это руководитель так:
– Есть вещи, которые человек должен чувствовать. Вот не нужно майку внутрь тренировочных штанов одевать или там надевать, если ты не Чак Норрис. Вот Чак Норрис может себе позволить себе рубашку надеть под ремень в джинсы. Но если твоя фамилия какая-то другая, то не надо этого делать. Я вообще на эту тему долго думал. Вот мужчине в трусах вообще не надо ходить. Ну, не надо, если он не на приеме у врача, может быть, на пляже. А у нас люди сидят на лекциях в трусах. На лекциях! Это означает, что у них нет мозга. Такие вещи люди просто должны чувствовать. И вот эта – одна из них. Я это давно почувствовал, и в свое время, еще на первом Селигере, когда я наблюдал этот ужас –
Вот как говорил чиновник, да правда, сразу после этой речи куда-то сгинул.
Победили его носки. Или сандалии победили – не знаю.
Я не диссидент, а циник. Если стало чуть прохладнее, но не настолько, чтобы надеть туфли – отчего нет? Мне в моём цинизме сложно поддаться общественному давлению.
Однако, одни мне говорили, что метросексуалы в этой войне показывают свою мужественность: дескать, не натрут нам сандалии ноги, как каким-нибудь неженкам. Другие же товарищи рядом увязывали проблему с необходимостью предъявить педикюр. Впрочем, достаточно толстый слой лака на ступнях может снять необходимость использования как носков, так и самих сандалий.
Спрашивают так же: “Апостолы носили сандалии. Носили ли апостолы носки?” – на это мы отвечаем: “Наверняка! Холодны ночи в Галилее. И если бы Пётр носил, как все они, носки, не пришлось бы ему выходить к костру и отрекаться”.
Современные израильтяне уверяли, что по этому шибболету отличали неадаптировавшихся русских эмигрантов, стоящих в самом конце пищевой цепочки. Но потом вышло, что по этому принципу можно опознать любую нацию.
Очевидно, что первым марафон пробежал человек в сандалиях.
Скажу иначе – бегать в сандалиях с перевязанными веревочками, сандалиях третьего срока, действительно не сахар. А вот новенькие сандалии отлично приспособлены для бега.
Вон, Меркурий, он же Гермес – толк понимал. По хозяйственной части служил. Так он в сандалиях не то что бегал – летал. Неизвестно, носил ли он носки, но мы знаем наверняка только то, что он не носил носки из синтетики. И это, я скажу, совершенно правильный выбор.
Маршал Жуков и вовсе носил портянки.
А воевал не хуже марафонцев.
Оказалось, что большинство европейских наций считает сандалоносочников неудачниками и растяпами, и отличает именно по этой примете своих – немцев, французов, русских. Впрочем, говорит, и лоха-американца легко отличить именно по этому сочетанию.
Мне подсказывают, что Валентин Катаев в беллетризованных мемуарах «Трава забвения» описывал Бунина весьма примечательно: “Бунин был дачник столичный, изысканно-интеллигентный, в дорогих летних сандалиях, заграничных носках…” В аристократизме Бунина сомневаться как-то не принято, как и в интеллигентности его собеседников, которым было всё равно: “…на стуле и заложив ногу за ногу, он весьма светски беседовал с папой, одетым почти так же, как Бунин, с той лишь разницей, что холщовая вышитая рубаха отца была более просторна, застирана и подпоясана крученым шелковым поясом с махрами, а сандалии были рыночные, дешёвые и надеты на босу ногу”.
Сдаётся мне, что сандалоносочное безумие в современной России было связано вот с чем – отцы моего поколения вполне себе никого не стесняясь, носили носки с сандалиями (если не работали в горячем цеху). А для человека в НИИ это было спасением от целого букета ножных болезней.
Потом пришла Перестройка и состарившиеся отцы из НИИ, со своими кульманами и ватманами, с учёными степенями и званиями стали синонимами лузеров.
Причём и в моём Отечестве, и в странах, куда многие работники рейсфедеров и рейсшин перебрались. Привычки они свои, конечно, не меняли. Именно поэтому нынешние сорокалетние с таким ужасом глядели на это сочетание. Пятнадцатилетним на всё наплевать – они знают, что можно носить всё со всем и видели в телевизоре не только молодёжного начальника, но и показы Живанши и Прада, где по подиуму рассекают модели в золочёных сандалиях и чёрных носках с искрой.
Я, кстати, с пониманием отношусь к людям, подозревающим носки с сандалиями в общественной опасности для обоняния. Я видал случаи, когда фраза “Наденьте же ботинки, и так дышать нечем!” была вполне уместной. Однако ж, с другой стороны, всяк может ощутить, как ужасна немытость голых ног в открытой обуви!
Меня тут стали уверять, что и мокасины нужно носить на босу ногу. Ну так про мокасины мне ничего неизвестно. Мокасины для меня что-то из джекалондона. Их надо с трудом стянуть с натруженных ног, предварительно срезав обледеневшие завязки. Я только знаю, что в тяжёлый час, в трудную годину, их нужно сварить и съесть, или просто съесть, как съел героический сержант Зиганшин – сапоги. Сначала гармонь, а потом – сапоги. Одним словом: “Когда я услыхал, как Калтус Джордж орет на перевале на своих собак, эти чёртовы сиваши уже слопали мои мокасины, и рукавицы, и все ремни, и футляр от моего ножа, а кое-кто уже стал и на меня посматривать этакими голодными глазищами… понимаете, я ведь потолще их”.
Я как раз думал об обстоятельствах вкуса. И в связи с этим вспомнил какого-то малолетнего певца, эстрадную знаменитость, подростка, что принципиально вышел на сцену во фраке и белых кроссовках. Я рассуждал о нём вполне академически (певца этого я за человека не считал совершенно по иным причинам), и вот канва размышлений была такая: есть некий костюм, который, по сути, неразрывен, просто носится в несколько частей. Разрывать его нельзя, вроде как нельзя носить неверную, неуставную форму. И общественное раздражение как раз возникает, когда форма нарушена. Но сейчас в разные части и подразделения приказы спускаются несвоевременно. Одни по-прежнему ходят в грачёвских аэродромах, другие уже нацепили каракулевые береты от Юдашкина. Где-то и вовсе ополоумевшего инспектора встречает часовой в будёновке. Интуитивно наблюдателя пугает генерал в полной форме и чешках, точно так же, как и концертный костюм с кроссовками. Такой генерал подобен бегущему по улице человеку его же звания – он сеет панику.
Но когда выясняется, что войны нет, то включается нормальная ксенофобия по признаку: “Нет, я ничего против не имею, у меня даже один друг носил носки с сандалиями, но всё-таки, лучше их всех, вместе со всей их обувью – в Дахау”.
Но придёт директива из Prada, что нужно носки под сандалии носить, пройдёт пара-тройка лет, и все будут говорить, как в тридцатые и сороковые у них, и как в пятидесятые-шестидесятые у нас: “Без носков? Фу…”
Люди стадны и мычат.
Уже пишут: “Носки с сандалиями, туфлями встречаются в свежих коллекциях Prada, Mark Jacobs, Ferragamo, Dior, Galliano, Dolce&Gabbana и других”, и я сразу верю. Всеми фибрами.
Пару лет назад даже журнал “Сноб” разрешил нам носить одновременно и то и другое.
А уж он-то о-го-го.
Не забыть, ещё, кстати, купить сандалии. Носки у меня уже есть».
Он говорит: «А я расскажу о бытовом ужасе. В те времена я ещё, как говорят, употреблял. Тогда алкоголь продавали в любое время суток, но я и вовсе пользовался услугами одной компании, что везла мне еду к порогу. Как-то они снова приехали менять еду на деньги. В одной из коробок обнаружилась реклама говорящей водки.