Он (мой) Порок
Шрифт:
— С кем ты спишь? — рычит, склонившись к моему лицу. — Что значит «отчитываться о том, с кем спишь»? Есть ещё кто-то?
— Спросил парень, который совершенно не святой и ни одной юбки не пропустит, — отвечаю ему колкостью. — Ты не имеешь права спрашивать меня об этом!
— Кто ещё, Лиз? — его голос снижается до устрашающего шёпота. — С кем ты спишь?
— Ты не слышишь меня? Тебя это не касается!
Пытаюсь отстраниться. Делаю шаг назад, но он тут же хватает меня за талию и притягивает к себе вплотную. Вновь выставив ладони, на этот раз упираюсь в его обнажённую грудь. Воспоминания о том, как он обнимал меня, как наши нагие тела сгорали от желания друг к
— Ни с кем я не сплю, — пытаюсь говорить успокаивающе.
Чтобы он отпустил меня… Чтобы я оказалась подальше от него. Потому что сил с ним бороться больше не осталось.
— Ни с кем, кроме босса, — исправляет он меня, процедив сквозь зубы.
Сжимает оковы рук всё сильнее. Почти причиняя боль.
— Это было всего один раз, — повторяю я то, что уже говорила. — Это было ошибкой!
— А со мной? — вновь склоняется к моему лицу, касаясь губами виска. — Со мной тоже ошибка?
— Что?..
— Ответь, Лиз! Я — ошибка?
Этот парень играл со мной в любовь, чтобы забраться в дом моего дяди. Разбил мне сердце! И я три года спрашивала себя: хотела бы я, чтобы он никогда не встречался на моём пути? Хотела бы я не знать кто такой Игнат Соболев, и на что способны его руки, губы, жаркие объятия и томительные ласки? И мой ответ всегда был однозначным…
— Нет, — выдыхаю еле слышно. — Ты не был ошибкой…
Игнат долго и пристально смотрит мне в глаза, потом его губы сжимаются в тонкую жёсткую линию, и он с силой отпихивает меня от себя.
— Я поверил бы тебе, не будь ты такой лживой, — выплёвывает, отступая. — Я не разрушил бы твою жизнь, скажи ты мне хоть немного правды.
Его пренебрежение и грубость рождают во мне вспышку гнева.
— Какую правду, Игнат? О том, что я племянница Виктора Ивановича?
— Да, эту правду!
— И что бы это изменило? — теперь я приближаюсь к нему. Кричу, потому что уже устала отмалчиваться: — Ты бы не изменил своих планов! Не отвернулся бы от друзей! И это ты весь насквозь лживый, раз хочешь убедить меня в обратном.
Тычу пальцем в его грудь, стараюсь удержать внутри ярость, но она быстро превращается в голодное вожделение. Потому что Игнат сгребает меня в охапку и припечатывает к ближайшей стене.
— Зат-кнись, — произносит по слогам, обхватив моё лицо ладонями. — Не в твоих интересах злить меня, Лиз. Ты знаешь, что бывает, когда я в ярости!
О, да, я знаю. Злой Игнат трахал меня так, будто в него вселялся демон. Злость умножала его страсть в тысячу раз. И сейчас я готова упасть в руки этого обезумевшего парня, лишь бы почувствовать вновь то, что чувствовала раньше.
— Не затыкай меня, понял? — цежу сквозь зубы. — Ты был моим первым, но я не собиралась делать тебя единственным! А сейчас ты мне никто!
Всё! Разрыв реальности! Прыжок на дно пропасти! Но прежде… полёт. И моё тело готово лететь!
— Твою мать… — глухо и болезненно рычит Игнат, перемещая руки с моих щёк на горло. — Боже, что ты делаешь?.. — продолжает шептать, пока спускает одну руку ещё ниже и рывком задирает мою юбку. Второй так же держит за горло, пригвоздив к стене.
— Повтори, Лиз! — спрашивает с вызовом и безумием во взгляде. — Повтори мне, что я никто!
— Никто! — выполняю просьбу, и он тут же срывает с меня трусики, разорвав ткань руками.
Потом резко расстёгивает свои джинсы и спускает их с бёдер. Под джинсами нет белья, и я сразу вижу его член. Меня начинает трясти от желания, внизу живота всё сжимается
— Я даже раздевать тебя не буду, — рычит Игнат, разворачивая меня лицом к стене.
Цепляюсь за эту стену, выставив ладони вперёд. Мне плевать на одежду и на то, что он говорит, и как это делает. Грубо и жёстко… Но я всё ещё его наркотик, как было раньше, и это перекрывает всё! Гнев, стыд и неприятие ситуации сейчас меня не беспокоят. Их вытесняют из сознания чувства к парню и желание им обладать. Хотя бы сейчас. На один короткий момент сложить оружие и превратить войну в безудержные и ни с чем не сравнимые эмоции.
Игнат хватает меня за бёдра и дёргает на себя, заставляя прогнуться в спине. Раздвигает мои ноги, грубо проходится ладонью по влажной от желания плоти, а потом я чувствую головку его члена, и как она немного погружается в меня. Ногти сами впиваются в фактурные обои на стене. Тело замирает в предвкушении… Руки Игната продолжают властно сжимать бёдра, а его член врывается в меня одним резким толчком. Мой крик затапливает комнату. Крик агонии, боли и блаженства. Игнат подаётся назад и тут же толкается снова, удвоив напор. Зажимает мой рот рукой. Прижимается грудью к спине и шепчет возле самого уха:
— Я — всё для тебя! Когда ты перестанешь мне врать?!
Я не могу ответить, он мне этого не позволяет. Не только потому, что продолжает затыкать рот, а потому что обрушивает новую порцию толчков, наполняя меня до предела. Ноги больше не держат. От его натиска и силы мне хочется сползти на пол и встать на четвереньки. Хочется взвыть… Потому что он прав — у меня никогда не будет такого, как он! Игнат всегда будет всем для меня!
Парень отдирает меня от стены и перемещает к дивану. Его ярость немного отступает, и, развернув к себе лицом, он торопливо расстёгивает на мне блузку. Отшвыривает её в сторону, а потом стягивает юбку с моих бёдер. Избавляется от своих джинсов и толкает меня на мягкий диван. Но я перехватываю инициативу и, вывернувшись из его властных рук, сама седлаю его, вынудив сесть на диван. Впиваюсь в его губы, обхватив лицо ладонями. Просовываю руку между нашими пылающими телами, хватаюсь за член и направляю головку в себя. А потом медленно насаживаюсь, испуская протяжный стон. Начинаю двигаться вверх-вниз, не сводя с него взгляда. Его глаза затуманены желанием и кажутся почти чёрными, несмотря на то, что в комнате светло.
— Можешь обзывать меня, — говорю сдавленно, — можешь ненавидеть… Но тебе никогда не удастся вычеркнуть меня из своей памяти. Потому что я не могу вычеркнуть тебя. Хотя хотела бы этого.
Его руки тут же хватаются за мою талию, и он начинает поднимать меня на себе в разы быстрее. Он снова злится, и я понимаю, что мои слова причиняют ему боль. Потому что он не хочет, чтобы я его забывала.
— Никогда ты не сможешь забыть, Лиз, — говорит со сталью в голосе.
Ускоряет темп, мощно двигает бёдрами, усиливая проникновение. Потом рывком поднимается с дивана вместе со мной на руках, перекладывает на спину, а сам нависает сверху. Закидываю ноги и смыкаю лодыжки на его пояснице. Игнат продолжает часто двигаться, одновременно сминая мой рот своими властными губами. Нас обоих трясёт в преддверии развязки. Однако, как и раньше, Игнат даёт мне кончить первой. Дожидается, когда моё тело замирает, и после жадных глотков воздуха из моих губ с тяжёлым глубоким выдохом вырывается протяжный стон, а тело трясёт в судорогах. Словно ему важно прочувствовать именно этот миг, и именно он подводит его к краю. Потому что Игнат тут же выходит из меня и изливается мне на живот…