Он, Ясон
Шрифт:
– В каком -то смысле, - наконец, дерзко признался юноша.
Отец усмехнулся, он всегда уважал смелость своего незаконного сына.
– И в каком же смысле?
– Мы любим удовольствия, - пояснил Мариус.
– Умеем наслаждаться жизнью. А Аннет обречена служить своим церковным идеям... быть мученицей...
– Не преувеличивай, - поморщился пожилой граф.
– Все не так плохо. Просто тебе надо научить ее радоваться жизни...
–
– возразил Мариус, не без внутреннего содрогания вспоминая минувшие ночи. Как такую научить радоваться?!
– Уверен, ты справишься... особенно если у тебя будет приличное занятие, которое заполнит твой чрезмерный досуг.
– Ты о чем?
– напрягся парень. Последняя "блестящая идея" отца привела к тому, что он, Мариус, теперь связан узами брака...
Оказалось, на сей раз все не так уж плохо...
– Ты станешь командиром полка, сын. Как тебе эта должность?
Мариус склонил голову набок, посмаковал. "Командир полка" звучало "вкусно", многообещающе...
– А каким образом ты это устроил?
– поразмыслив, спросил парень.
– Договорился, - лаконично ответил отец и хладнокровно добавил: - Купил тебе эту должность, если угодно.
Мариус невольно поежился, поймав устремленный на него ледяной взгляд, и выдавил неубедительный нервный смешок:
– Купил? Это нестрашно... я постараюсь доказать делом, что ты потратил деньги не зря.
– Уж докажи!
– с затаенной угрозой согласился Адриан.
Мариус промолчал, уверенный, что, как и в прошлом, проявит себя в военном деле с успехом. Да и вообще, будет, чем заняться!
– Спасибо, отец!
– торжественно и искренне поблагодарил юноша, склонив голову.
Он и правда был благодарен. Долой скуку!
Глава 4. Неопытное совращение (171... год, Англия)
– Его сутками не бывает дома. И даже когда появляется... лучше бы оставался там, где был!
– Аннет сделала неопределенный жест рукой и подавила вздох.
Она обедала у своей старшей кузины Генриетты, женщины возрастом под тридцать, которая вот уже 5 лет была благополучно замужем за маркизом де Корти. Только с ней (и еще, эпистолярно, - с Лилиан, по-прежнему томившейся в монастырском пансионе) девушка могла быть откровенной, только с ней могла делиться наболевшим... так ей казалось.
– Твой муж - командир полка, - заговорила Генриетта после паузы.
– Надо думать, его деятельность требует внимания... и времени!
Они уже пообедали и теперь пили чай в нежно-голубой гостиной двоюродной сестры Аннет. Трапезу с ними
"Скоро можно отослать в пансион!" - покровительственным шепотом, с гордостью, сообщила маркиза по завершении обеда, проводив взглядом Эльвиру и напомнив Аннет собственные одинокие годы в монастыре... но спорить с сестрой девушка не стала, хотя двоюродную племянницу ей было искренне жаль.
– Я понимаю, что мой супруг человек занятой, - угрюмо согласилась Аннет, понурив голову.
– Но... даже когда он приходит домой, он чужой!
Она сказала это с надрывом, с какой-то затаенной болью, и тотчас закусила губу, пытаясь успокоиться. Излишние эмоции были у англичан не в чести... сдержанность - вот главное достоинство их нации!
Генриетта подняла брови, выражая то ли удивление, то ли неодобрение.
– Ты замужем всего-ничего, - холодновато напомнила она.
– Рано судить!
– Я понимаю, понимаю...
– со вздохом сказала Аннет, вдруг осознав, что кузина не будет ее союзником в этом вопросе... оставалось рассчитывать на Лилиан, может, хоть монастырская подруга ее не подведет?
А Генриетта, не подозревая о крамольных мыслях сестры, напыщенно продолжала:
– Думаешь, я сразу нашла общий язык с Робертом? О нет! Потребовались месяцы, даже годы... брак - это работа, работа сложная. Наберись терпения и исполняй свой долг перед мужем.
Аннет поджала губы, с трудом сдержав возмущенную реплику, и искоса взглянула на кузину, по-новому оценивая ее. В простом платье цвета слоновой кости, с изящно уложенными светлыми волосами, с жемчужной нитью, несколько раз обмотанной вокруг полной шеи, и серьгами-подвесками в том же стиле, Генриетта выглядела старше своих лет. Счастливый брак и сытая жизнь придали ее фигуре излишнюю дородность, в поведении молодой, по сути, женщины появилось что-то от неторопливых степенных матрон, коими обычно становятся только после 40...
– Ты права, Генриетта, - устало сказала Аннет, поняв, что все ее усилия добиться поддержки сестры тщетны.
– Расскажи лучше о своем сынишке. Сколько ему, годик?
Генриетта буквально расцвела, лицо ее прояснилось, разгладилось. Она зримо помолодела...
– Чуть больше годика!
– с удовольствием ответила она на вопрос Аннет.
– Мы назвали его в честь отца, Робертом... какой смышленый малыш, ты не поверишь...
Она с упоением рассказывала о своем сыне, сияя, словно именинница. Аннет рассеянно наблюдала за оживлением сестры, толком не вслушиваясь в ее энергичную речь, и не без удивления думала: неужели дети и правда дарят женщине столько радости? Генриетта изумительно похорошела, заговорив о малыше!