Она и кошки
Шрифт:
— Сама виновата, забыла про ваши когти, — сокрушалась полупьяная, изнуренная кашлем Тоска. — Пойти, что ли, поискать чурочку Миммо? Куда она подевалась? Да нет, теперь они, видно, не отстанут от этого коврика, придется его спрятать.
Она опять услышала похожий шум, уже из кухни. Кряхтя, на негнущихся ногах двинулась туда. Бисси нашел другой способ точить когти: лежа на полу, упирался задними лапами в створку посудного шкафа, а передними неистово драл половую тряпку.
Увидев Тоску, вскочил, приготовился удирать. Но хозяйка слишком устала, чтобы сражаться с ним. Она просто стояла и смотрела, облокотившись на косяк. Тогда Бисси поднял лапу с занимавшей его тряпки и немного подержал на весу, виновато поглядывая на женщину. Эта выжидательная поза явно свидетельствовала о намерении пойти на мировую, и Тоска расхохоталась, громко, развязно, едва удержавшись на ногах. К таким повадкам хозяйки Бисси не привык, поэтому перенес приподнятую лапу на ухо и принялся чесать
— Ну вот, а еще говорят, что кошка — глупое животное! Да разве человек мог бы меня осудить с такой решительностью и одновременно показать, что все это его не касается?!
Отсмеявшись, она подошла к коту, погладила, взяла на руки, направилась с ним обратно в спальню и там повалилась на кровать. Бисси выскользнул из рук, и вскоре она услышала, как он опять точит когти на кухне. Только не поняла обо что. Не было сил ни встать, ни даже позвать его. Она была как в тумане, но сон все не приходил. Обрывки мыслей, воспоминаний, наплывающие и сменяющие друг друга образы — все смешалось в голове, отдаваясь острой болью где-то возле правой брови. Ее снова навестила мигрень, на сегодня единственная гостья в доме без людских голосов. Сколько таких дней она здесь провела? Почти всю зиму и весну, даже Пасху и Рождество праздновала в компании кошек. С тех пор как золовкин муж вышел на пенсию, они переехали в Калабрию, в дом, доставшийся им по наследству. Правда, звонили, звали в гости. Но как оставишь дом, Поппу, маленьких котят? К тому же, будучи коренной северянкой, она всегда побаивалась юга. В довершение всего при муже золовки слова лишнего не скажешь. Когда Марио был жив, они даже посмеивались вместе над этим старым ворчуном. Но все же Тоска при нем робела и, оставшись одинокой, свела общение с ним к минимуму необходимых слов. Постепенно взаимные визиты становились все реже; Тоска чувствовала, что для них она теперь выжившая из ума невестка, которая разговаривает с кошками. Но сидеть одной на Рождество, когда ливень и ветер хлещут по окнам, весь дом стонет и скрипит, будто в нем живут лишь привидения… выдержит ли она такое еще раз в нынешнем году? В прошлом она с кошками заперлась в гостиной, дрожа от холода, потому что дом строился как летний, все двери и окна были плохо пригнаны и в холодную пору сквозняки вихрями носились по комнатам. Целый день смотрела телевизор, а в полночь выпила бутылку «Асти» и котятам налила чуть-чуть в миску, но те ее щедрости не оценили. Вот так, глядя, как богатые и счастливые развлекаются на белом свете, она встретила Рождество и точно так же вступила в новый год.
Значит, все повторится и в этом году? Нет, невозможно. Среди падающих звезд и бокалов шампанского мелькали знакомые лица — Марио, Бруно, золовка, Тони, хозяйка-нацистка, сверкнул изумрудный глаз Миммо, застыв высоко в небе, словно светило над клубящимися облаками. Тоска не заметила, как очутилась на кухне перед холодильником, взяла открытую бутылку и снова легла, намереваясь допить ее в постели. Но в горло попало лишь несколько капель. Бутылка, которую она сжимала растопыренными пальцами, подобно тому как ребенок держит рожок, оказалась пуста. Надо же, когда это я успела ее выпить? Мигрень распространилась по всему лбу, и потому боль ощущалась уже не так мучительно. Она как будто расширилась, слегка покалывая во всех порах кожи, одна острая жгучая игла рассыпалась тысячей мелких и по-своему даже приятных. Бутылка бесшумно выскользнула на одеяло, потом на ковер; исчезла бесконечная вереница лиц; светящийся глаз Миммо тоже потух.
7
Детям, наверно, было хорошо с отцом и его новой подругой, потому что дни проходили и Тоска наблюдала у них все большее оживление: рыбная ловля на заре, ужины на террасе, несмолкающая музыка и веселые голоса по ночам. Наконец Тони позвонила, чтобы посоветоваться насчет своей кошечки. Возникли проблемы, о которых Тоска, конечно же, знает больше. Она тут же зашла посмотреть. Близился вечер, Джиджи с ребятами был на море, и женщины долго болтали о детях, о кошках, о любви.
Потерпеть неудачу в первой любви (тут Тони была абсолютно согласна с Тоской) — это, конечно же, огромная травма не только для кошки. Вон и у детей Джиджи, как поведала Тони, тоже, кажется, какие-то сердечные неурядицы.
А Лопатка, после того как ее первый раз выпустили, пропадала где-то несколько дней и вернулась дрожащая, припадая на одну лапу и с кровоточащей царапиной на мордочке. Тони рассказала, как ее киска не хотела притрагиваться к еде, часами сидела и зализывала раны в самом прохладном уголке, под окном, не отвечала ни на какие ласки и ужасно похудела. Иногда среди ночи они вздрагивали от жалобного вопля, похожего на детский плач. Все ее исстрадавшееся существо как будто настойчиво молило о помощи. Ну как тут не пожалеть? Джиджи снова открыл дверь, и Лопатка выскочила с дикой поспешностью. Тони с террасы наблюдала ее свидание с круглоголовым котом, ее ухажером. Лопатка зашипела, вздыбила шерсть, выпустила когти, и, когда тот набросился на нее, такой огромный, сильный, она пронзительно закричала, вырвалась и, ошалев от страха, вскарабкалась на олеандр. А потом плакала там, на верхушке, потому что уже не могла спуститься. Джиджи полез ее снимать, и она вцепилась зубами ему в руку.
Дома снова вела себя как дикарка, которую подобрали на улице: хозяев игнорировала, от еды и от игр отказывалась. И целыми днями либо спала, либо жалобно мяукала. Откроешь ей дверь, она спустится на один или два пролета — и назад. Выходя по утрам за покупками, Тони часто заставала возле дома этого садиста-кота; при виде ее он тут же удирал. Лопатка кричала, видимо от страсти, но ему отказывала.
Тоска и сама заметила на лестнице эротические метки, оставленные Лопаткиным любовником. Из-за этого пришлось удвоить дозу жидких дезодорантов при уборке в подъезде, а то, чего доброго, эта пуританская публика опять начнет устраивать скандалы.
Сейчас она подошла к Лопатке, притихшей в своем углу, наклонилась и что-то тихо сказала. Кошка не шевельнулась. С удивительной нежностью большие белые изуродованные артритом руки взяли ее за шкирку, пригрели, приласкали; Лопатка даже замурлыкала. Устроив ее у себя на груди, Тоска снова села рядом с Тони, явно уязвленной неожиданным предпочтением, которое отдала кошка посторонней женщине.
— Не огорчайтесь, не думайте, что она вас больше не любит, просто в эти дни у нее одна проблема, и такая серьезная, что для остального нет места. А я — другое дело: во-первых, от меня пахнет котом, а во-вторых, передо мной она не чувствует себя виноватой. Животные ведь тоже понимают свою вину, только признать ее им, как и всякому, нелегко. Когда все наладится, она у вас попросит прощения. Сейчас же, по-моему, надо ее показать ветеринару. Несмотря на свидания в саду с тем мерзавцем, Лопатка все еще девственна. — Пропустив мимо ушей удивленное восклицание Тони, она спокойно продолжала: — Такое бывает. Ей хочется любви, пора-то приспела, да не выходит, вот и терзается, бедная. Так что отнесите ее поскорей к доктору, а то уж очень исхудала, боюсь, долго не протянет. Даже если этот котище настоит на своем, то может ее погубить, такую маленькую, слабенькую…
Из сада донесся хриплый настойчивый призыв влюбленного кота. Лопатка сорвалась с такой силой, что Тоска не успела уберечься: острые коготки разодрали ей платье.
— Ну что, выпустить? — встревоженно спросила Тони.
— Конечно.
Тоске хотелось поговорить еще о кошках и о людях, а особенно о том, что, по ее мнению, одинаково важно и для кошек, и для людей.
— Кто знает, почему она не сумела удовлетворить свою страсть? Может, неважно чувствует себя, или боится, или еще слишком мала. Они ведь тоже друг от друга отличаются, как люди. Какое там равенство! Мне смешно, когда говорят, что люди одинаковы. Даже котята в одном выводке все разные… Ну так вот, мучиться-то она мучится, а все равно приятно, когда тебя любят, видели, как вскочила? Ей нравится, что он ходит и ждет ее, но прикасаться не смей!
Тони, улыбаясь, перебила соседку:
— Знаете, одна русская поэтесса, Цветаева, писала, что когда любишь кого-нибудь, то порой хочется быть от него вдали и мечтать о нем. У Леопарди есть примерно та же мысль: он задает себе вопрос, что лучше — иметь рядом любимого человека или мечтать о нем.
Тоска устроилась поудобнее в кресле и с наслаждением закурила.
— Я думаю, особой разницы нет между кошачьей любовью и нашей. Многие считают, что кошки похотливы — ничего подобного. Ревность, страдания, мечты — все это им знакомо. К примеру, я сколько раз подмечала… вы видели первых детей Поппы? Они ревнуют ее к новорожденной. И не только инстинкты и чувства у нас общие, но и здравый смысл, логика. По-вашему, зачем они, нагулявшись, всякий раз возвращаются ко мне, даже если не голодны? Да потому что для них существует не одна лишь физическая близость. Животным, как и человеку, нужны тепло, уют, дом. Если б вы знали, что с ними творится, когда уезжают эти жестокие люди, приютившие их на лето! Сначала они упрямо приходят, зовут под дверью, надеясь, что она вдруг откроется… А как они играют с детьми или с хозяевами… правда, я терпеть не могу это слово: хозяева есть у собак, у кошек — нет, кошка самое свободолюбивое существо из всех домашних животных, потому и любит почти так же, как мы.
— Я не смогла бы так любить кошек и так заботиться о них, как вы, да, пожалуй, и не захотела бы. Но я согласна, что нет существа более независимого от домашних уз.
— Независимость не значит равнодушие, — уверенно возразила Тоска. — Кошки кажутся нам равнодушными, а на самом деле у них просто другие интересы. Ну зачем, к примеру, кошке ваши книги? Вот и вам не всегда позволено знать, что у нее на уме. Имейте в виду, они очень обидчивы и упрямы. Иной раз ничем их не сдвинешь. Скажем, если кот решил точить когти о ваш ковер, то можете с ковром распроститься. Нельзя требовать, чтобы кот знал цену бухарскому ковру!.. У меня тут на днях вышла размолвка с Бисси: я его ругаю, а он смотрит на меня, как будто хочет сказать: «А зачем нужен твой ковер, если о него нельзя точить когти?» Зато после своих пакостей непременно придет просить прощения.