Они под запретом
Шрифт:
— Я и Арсений вместе, — выпаливаю я и сразу же замолкаю, чтобы дать себе возможность насладиться изумлением, вспыхнувшим в глазах Радмилы.
— Аверин? — переспрашивает она и, убрав со стола локоть, садится неестественно прямо.
— А кто еще?
— Мало ли. Блин, ну круто, че.
Я чувствую неясное разочарование. Ее тон… Он такой скептичный и сухой. Я думала, Рада засыплет меня вопросами, ну или по крайней мере порадуется за меня. Она ведь в курсе всей нашей истории.
— Что не так? — я смотрю, как официант опускает перед
— А что, так похоже?
Я начинаю раздражаться. Для чего Рада переспрашивает? Будто каждой своей фразой хочет сделать мне еще неприятнее.
— Просто ты и так почти два месяца в депрессии провела, и снова на те же грабли.
Напор и категоричность, с которой Радмила это произносит, становится для меня неожиданностью, и я не сразу нахожусь с ответом. Снова на те же грабли? Грабли — это Арсений?
— И что? Депрессия закончилась, и теперь у нас все хорошо.
— А Ладыгину он куда денет? — язвительно парирует Рада. — Папе вернет?
— Не помню, чтобы они были женаты.
— Блин, Аина… Ты такая наивная бываешь, что мне тебя защитить от тебя самой хочется. Я всегда говорила, что Арс высокомерный мудак, и того же мнения придерживаюсь. Такие как он всегда действуют прежде всего по расчету. Нет, у твоего отчима безусловно до хера бабла, но согласись, он все-таки не министр.
Я опускаю ладони под стол и с силой сжимаю кулаки. Я была совсем не готова к такому разговору, не готова к обвинениям и не готова была защищаться.
— Арсений не мудак и он не высокомерный. Ты просто его не знаешь.
— Речи влюбленной женщины, хомячок, — Радмила несколько раз сжимает воздух пальцами в пренебрежительном «бла-бла-бла». — Не ты ли сама годами считала его мудаком? И он тебя уже кинул один раз. Что ему помешает во второй?
Эмоции множатся во мне так быстро, что я стремительно теряю над собой контроль. Зачем она все это говорит, да еще таким поучительным тоном? Портит мне настроение и оскорбляет того, кого я люблю. Нет, Рада никогда не лезла за словом в карман, но она никогда не позволяла себе меня учить.
— В первый раз была виновата я. Я ведь говорила тебе про Данила, — густо покраснев от волнения и гнева, цежу я. Себя мне сейчас не жаль. Единственное, чего мне хочется — .это запретить Радмиле плохо думать про Арсения. — Это я раньше злилась на него. Сейчас все по-другому.
С напускной невозмутимостью Радмила пожимает плечами и прикладывается губами к пластиковой трубочке. Кажется, она тоже обижена тем, что я решила с ней спорить, и при этом ощущает свою правоту. Это заводит меня еще больше. Почему она так себя ведет? Кем себя возомнила? Самые долгие ее отношения длились от силы два месяца. Так какое право она имеет поучать меня как малолетку, при этом оскорбляя мой выбор?
— Ладно, давай без обид, — примирительно произносит она. — Это только мнение( что-то это мне напоминает:) — прим. автора)
Я тоже тянусь к чашке с кофе, чтобы с глотком протолкнуть внутрь обиду. Настроение резко испортилось, и я понятия не имею, как его реанимировать так скоро, чтобы иметь возможность продолжать беседу. Раньше мы с Радой никогда не ссорились, и я никогда не думала, что сможем... из-за такого. Неужели она не понимает, как сильно меня ранит? Я ведь говорила ей о своих чувствах к Арсению. Для чего обращать против меня мои же слова пятилетней давности?
— Я на следующей неделе днюху буду отмечать, — Радмила снова подает голос, очевидно, не дождавшись реакции с моей стороны. — Пока думаю, в «Таурусе» или в «Малине».
Я мычу «угу» и сосредотачиваюсь на размешивании кофе. Про ее день рождения я конечно помню и даже подарок выбрала — красивый браслет в отделе брендовой бижутерии, — но так просто переключиться с темы на темы не могу. Я оказывается совсем не выношу, когда плохо говорят о людях, которых я люблю. С Арсением так же как с мамой. Обидно до самого сердца.
— В «Таурусе» побюджетнее, чем в «Малине» будет, — говорю я просто так, ради участия в разговоре.
— Да я вроде не бедствую. Ромыч предлагал мне кстати все оплатить. Ты одна будешь или…?
Я ловлю ее многозначительный взгляд и моментально теряюсь с ответом. Я и Рада будто вступили в немое противостояние, где каждый желает одержать верх. Арсений на ее дне рождении? Я вспоминаю компанию Радмилы: тусовщики и блоггеры примерно нашего возраста. Арсений никак туда не вписывается. Разве что на пару секунд, чтобы обвести их лица своим фирменным взглядом «Серьезно?». Но если я скажу об этом Радмиле, она конечно воспримет это как доказательство того, что она права относительно меня и его, а я — нет.
— Я спрошу у Арсения, — с достоинством произношу я и, имитируя изящные движения Татьяны, подношу кофе к губам. — Он часто бывает занят по работе. Но скорее всего, буду с ним.
— Окей, — Радмила откидывает назад свои идеально прямые волосы и берет со стола телефон, давая понять, что тема себя исчерпала. — Давай фотки с отдыха покажу. Отель короче прямо офигенный был. Там за неделю до меня Криптонит останавливался, ну и вообще много знаменитостей тусят. Надо нам с тобой вместе будет туда съездить.
Я смотрю, как яркие снимки появляются и исчезают под ее острозаточенным маникюром и уговариваю себя успокоиться. Какая в конце-концов разница, что Радмила думает о моих отношениях? Главное, как чувствую себя я. Арсений сказал, что решит вопрос с Инессой, и я буду ему верить.
Спустя двадцать минут Радмиле звонит Рома, и они уезжают. Она предлагала добросить меня до дома, но я отказалась под предлогом того, что хочу выпить еще один кофе. Настроение странным образом померкло, не смотря на то, что ничего ужасного вроде и не произошло. Просто… У меня ведь впервые складываются отношения с тем, кого я действительно люблю, и мне так хотелось поделиться этим с кем-то близким.