Они принадлежат всем. Для диких животных места нет
Шрифт:
Только не останавливаться! Только бы доехать до места, чтобы не заночевать прямо здесь год этим проливным дождем. Нам совершенно необходимо сегодня же попасть в Ватсу, где находится единственная на всю округу авторемонтная мастерская.
Я как раз рисую в своем воображении страшные картины нашего положения в случае, если мы опять перевернемся кверху колесами (как это с нами уже однажды случилось), и тут на самом деле нашу машину начинает заносить вправо, затем швырять из стороны в сторону, и Михаэлю только с огромным трудом в последний момент удается затормозить. Мы облегченно вздохнули, но тут я замечаю, что стало как-то подозрительно тихо, слышен лишь звук низвергающейся с небес воды: оказывается, Михаэль во время торможения выключил мотор. Теперь не остается ничего другого, как вылезти под проливной дождь и толкать машину сзади. Напрягая все свои силы, мы вдвоем с боем Хубертом напираем на кузов до тех пор, пока грузовик наконец не трогается
До нитки промокшие и до пояса облепленные красной глиной, но счастливые и довольные, что мотор снова затрещал, мы влезаем в кабину водителя.
Когда я дома перед этой поездкой в последний момент сунул в чемодан обыкновенный комнатный термометр, Михаэль недоуменно пожал плечами. Зато теперь я мог себя утешить хотя бы тем, что не зря его взял: с его помощью мне удалось установить, что в кабине температура воздуха держалась около 20 градусов, а ночью снизилась даже до 18. Мы дрожали, несмотря на пуловеры, которые на себя натянули. Оставалось только пожалеть о том, что мы не захватили в Африку теплых кальсон! Кстати, два дня тому назад Михаэль отказывался залезть в ванну, заявляя, что вода в ней «холодная как лед». Я нарочно смерил своим термометром температуру воды — 26 градусов по Цельсию! Почему-то именно в Африке появляется пристрастие к купанию в особенно горячей воде.
В Ватсе, как ни странно, оказался даже телеграф. Я решил дать телеграмму во Франкфурт-на-Майне. Почтовый служащий уже вывел на бланке «Франкфуримай», и я представил себе, во что превратится это непривычное для африканского слуха название по мере того, как будет передаваться по дистанции. Достигнет ли оно вообще Майна? Между прочим, достигло. Меня очень удивило, что наш африканский бой, как только увидел, что я отправил телеграмму, тут же поспешил тоже отправить телеграмму своей жене, вернее, одной из своих четырех жен, в Стэнливиль. Он сообщал ей, что у нас произошла авария. Позже я заметил, что каждый раз, когда я давал куда-либо телеграмму, он делал то же самое, и ему еще не один раз пришлось сообщать о постигших нас бедах. Меня не сразу осенило, с какой стати он прибегает к столь дорогостоящему способу сообщать о себе своим домочадцам, ведь значительно дешевле отослать письмо. Ho, чтобы отослать письмо, надо уметь писать, а Хуберт писать не умел. Несколько же слов, составляющих текст телеграммы, можно устно продиктовать телеграфисту, и тот сам их напишет на бланке.
Поначалу телеграфист никак не мог припомнить, не проходило ли через его руки в эти дни какое-либо телеграфное сообщение, касающееся меня. И только после того, как я ему печатными буквами нарисовал на бумажке мою совершенно необычную фамилию, на него нашло просветление: такая непроизносимая, головоломная фамилия доставляет неприятности не только африканским телеграфистам, но и немецким… Итак, он наклоняется под стол, роется в корзине для бумаг и извлекает из нее скомканную бумажку, которую кладет на стол и разглаживает своими тонкими ловкими пальцами: да, это она. На ней он записывал текст телеграммы, принятой им из Брюсселя, которую затем переписал начисто на телеграфный бланк. Телеграмма была адресована «хозяину» совершенно особого места на Земле в самом сердце Африки. Известие, которое я так долго ожидал, разрешало смотрителю национального парка Гарамба пропустить меня в этот закрытый и строго охраняемый район, занимающий 5 тысяч квадратных километров на границе между тогдашним Бельгийским Конго и Суданом.
Это единственное место в Конго, где обитают белые носороги. Знаете ли вы, что такое белый носорог? Это второе по величине сухопутное животное после слона. Спина его может возвышаться до двух метров над землей, значит, выше человеческого роста! К тому же такая махина достигает в длину 5 метров и весит до 2 тысяч килограммов. Еще в прошлом столетии это животное обитало почти повсеместно в Южной, а также и в Центральной Африке. Эти великаны были весьма добродушными и доверчивыми, им никогда не приходилось убегать от какого-либо врага. Поэтому-то перестрелять их не стоило ни малейшего труда, и их перестреляли. В последний момент южноафриканцы все же спохватились и для нескольких уцелевших экземпляров выделили в Зулуленде, недалеко от границы с Мозамбиком, 160 квадратных километров для резервата. Там, на берегах реки Умфолози, несколько оставшихся в живых белых носорогов зажили в полной безопасности. Популяция их постепенно увеличивалась, и к 1972 году носорогов насчитывалось там уже свыше 2 тысяч. Небольшая группа белых носорогов жила также в резервате Хлухлуве, однако постепенно их становилось слишком много для такого маленького резервата, и их охотно стали отдавать в другие национальные парки и зоопарки. Позже выяснилось, что немногочисленная популяция белых носорогов уцелела также в Центральной Африке, а именно в Южном Судане, там, где он граничит с бывшей английской колонией Угандой [23] .
23
Ныне Уганда — самостоятельное государство.
Итак, от этих миролюбивых гигантов, которые еще во времена наших дедов сотнями тысяч бродили по обширным территориям Африки, осталось на всем континенте каких-нибудь 2,5 тысячи…
Когда мы приехали, по всей округе судачили о происшествии, случившемся несколько недель назад с комендантом станции по приручению слонов господином Лефебром. Он возвращался вместе со своим помощником ночью домой в легковой машине. Внезапно в свете фар возникло два белых носорога, стоящих прямо на дороге. Комендант сейчас же затормозил, но гиганты уже воинственно опустили головы для атаки и ринулись на «противника» (поведение, отнюдь не характерное для этих флегматиков). К счастью, у машины оказались и сзади сильные фары, поэтому достаточно было включить задний ход, и машина быстро покатила назад по дороге (развернуться она бы не успела). Таким образом, коменданту удалось без особого труда со скоростью 30 километров в час улизнуть от разгневанных великанов. Правда, несколько раз расстояние между машиной и животными сокращалось до двух метров, но потом они все же отставали. Однако, когда комендант останавливался и выключал фары в надежде, что его преследователи прекратили погоню, они с новой яростью бросались догонять своего «врага». Общей сложностью носороги прогнали его назад примерно на шесть километров.
В ремонтной мастерской в Ватсе, куда мы направились, выяснилось, что в нашей машине не хватает невероятного множества деталей, о существовании и необходимости которых мы даже не подозревали. Стартер совсем вышел из строя, система зажигания не подлежала больше ремонту — ее просто следовало выбросить и заменить новой. Найти запасной цилиндр для машины этой марки здесь невозможно. Владелец мастерской показал нам еще одну машину нашего типа, которая, оказывается, уже в течение четырех месяцев стоит у него в гараже, потому что заказанные по телеграфу детали к ней так до сих пор и не прибыли. Единственное, что он может нам предложить, — это заварить наш цилиндр, но тут же заявил, что заваренное место продержится не более пяти тысяч километров, а может продержаться и всего лишь двести километров… Позже оказалось, что и то и другое не соответствовало действительности: цилиндр сломался уже на пятом километре.
Поскольку починка должна была продлиться несколько дней, хозяин мастерской предложил дать нам напрокат другую машину вместе с водителем. Несколько настораживало, что он заставил меня написать под его диктовку пространное заявление на французском языке, в котором я обязуюсь не предъявлять к нему, как к владельцу транспортного средства, никаких имущественных претензий, чем бы ни закончилась наша поездка. Кроме того, я должен был ему точно указать день и час нашего возвращения. Если нас не окажется в указанное время, он вынужден будет послать другую машину на поиски.
Разумеется, этот бравый хозяйчик всячески ругал наш «интернасиональ» и сокрушался, что нас ловко надули, навязав такой драндулет. Однако его машина отличалась еще большими странностями. Стоило водителю повернуть руль влево, как включался сигнал и гудел до тех пор, пока машина не выходила снова на прямую. Вначале это нас забавляло, но со временем стало здорово раздражать. Старания водителя выяснить причину таинственной связи между рулевым управлением и сигналом окончились неудачей. После тщетных попыток устранить этот дефект сигнал включился уже на непрерывное гудение, и выключить его не могла никакая сила… Водителю ничего не оставалось, как напрочь оторвать провод, ведущий к гудку. Теперь сигналить было нечем. Велосипедист, к которому мы после этого подкрались сзади без гудка, до того перепугался, что сиганул вниз с откоса, совершив пятиметровый олимпийский прыжок «ласточкой» через руль своего велосипеда. Это была картина, от которой Хуберт и наш водитель прямо корчились от смеха. Что касается велосипедиста, то тому было совсем не до веселья!
У бензобака нашей теперешней машины не было крышки — вместо нее торчала затычка из оберточной бумаги. Однако это не мешало водителю курить в самой непосредственной близости от бака. А когда по дороге у нас отвалилась выхлопная труба, водитель долго искал какую-нибудь проволоку или веревку, чтобы привязать ее на место. Не найдя ничего подходящего, он открыл капот, попросил у меня перочинный ножик и, запросто вырезав один из многочисленных проводов, привязал им отвалившуюся трубу. Машине недостающей провод, по-видимому, никак не повредил, во всяком случае, она бодро катила дальше по дороге. Я с самого начала подозревал, что многое в ее внутренностях было совершенно лишним…