Они знали

annyloveSS

Я же, как услышал, сейчас к месту припомнил и разгром у Сириуса в доме и эльфа с его бреднями и тот разговор в «Кабаньей голове». Заодно и проповеди, которые мне Дамблдор читал. Уж говорить длинно и красиво он умел покруче всех, кого я встречал. Снейп вот - тот все больше молчал. Никто про него ничего хорошего не думал и доброго слова не сказал, а оно вон как вышло. Странная штука эта самая любовь. Точь- в- точь, как сама магия - никто ее не видел и в руках не держал, а все ж таки она существует и разные чудеса творит. Да еще такое иногда покажет, чего отродясь не бывало. Недаром же те, кто вроде Гарри, Дамблдора и Снейпа, столько знают про нее…Глава 24

Астория Гринграсс.

Учитывая мою принадлежность к факультету Слизерин, вся эта история не должна вызывать у меня одобрения. На деле же оказалось, что я вовсе

не была в таком шоке, как многие другие. Собственно, реакция гриффиндорцев и в том числе Макгонагалл меня не удивила совсем - ни для кого не секрет, что для большинства из них существует только два цвета: черный и белый и они не видят дальше своего носа. И уж тем более смешно их запоздалое сожаление, которое теперь совершенно не нужно тому, перед кем они пытаются извиниться.

Я всегда уважала профессора Снейпа, причем не только как декана нашего факультета. В отличие от матери и старшей сестры, ум и профессионализм я ставила выше, чем недостатки внешности и характера. Этому меня научил мой отец. Он говорил, что лучше предпочтет работать с любой сволочью, если это человек понимающий и толковый, чем с милым и обаятельным дилетантом, у которого хорошо подвешен язык. И в этом я с ним была полностью солидарна. Неудивительно, что поступив в Хогвартс, я сразу выделила профессора Снейпа среди других учителей. Мое почтение к нему было совершенно искренним, в отличие от некоторых других студентов нашего факультета - например, Драко Малфоя. Впрочем, я вынуждена признать, что пристрастна, поскольку Драко многое понял за последние два года. Я знаю это точно, поскольку весь его последний год в школе, мы находились в близких отношениях, которые продолжаются и сейчас. И если кто-то думает, будто ему было легко и просто, вынуждена заверить, что они ошибаются.

Да, мы оба были слизеринцами и оба чистокровны, но это не значит, что нам (кроме отморозков вроде Крэбба и Гойла) очень нравилось то, что делали Пожиратели смерти со студентами. И, между прочим, в целях объективности следовало бы вспомнить, что пострадавшие от насилия Кэрроу почти всегда лезли на рожон сами. И у меня лично это не вызывало ни восхищения, ни сочувствия. Сочувствовала я профессору Снейпу, которому приходилось разбираться в подобных ситуациях. Мне очень нравились хитрость и мастерство, с которыми он это делал. Чаще всего, конечно, причиной таких конфликтов бывал Гарри Поттер, которого любили одни и также страстно ненавидели другие. Причем и его почитателей и врагов было так много, что они не могли поверить, что существуют еще и те, кто, подобно мне, совершенно к нему равнодушны.

Самого Поттера я знала очень мало, да и его друзей тоже. Я была младше их на курс и потому почти не сталкивалась с ними. Пару раз я встречала Грейнджер в библиотеке или в кабинете у преподавательницы нумерологии. Иногда у нас попадали общие уроки с младшей Уизли, подружкой Поттера. Героя во плоти я видела лишь на Святочном Балу, куда меня, по просьбе Дафны, пригласил один из ее приятелей с Рэйвенкло. Помня массовую женскую истерию, возникшую из-за него на моем пятом курсе, должна сказать, что на меня он особого впечатления не произвел. Вообще я редко участвовала в межфакультетской войне - мне достаточно было собственных проблем. Когда кто-то из друзей Поттера, считая меня врагом по определению, задевал меня - я отвечала. А остальное время предпочитала политику невмешательства. Для здоровья полезнее. Что думают обо мне какие-то «знаменитости», нищие и маглорожденные меня не волновало.

На четвертом курсе я входила в «Инспекционную дружину», хотя не питала никакой симпатии к Долорес Амбридж. Эта женщина была глупа, агрессивна и ограниченна, но она явно благоволила к нашему факультету. Для Драко ее владычество было еще одним способом «достать» Поттера и его команду. Методы ее преподавания не сильно трогали слизеринцев - почти каждый из нас не сомневался: всему, что нужно знать по Защите от Темных Искусств, нас научат родители. К профессору Снейпу Амбридж относилась вполне лояльно, несмотря на безграничное доверие к нему Дамблдора. Это доверие, кстати, было у нас предметом самых разнообразных толков. И по странному совпадению, именно в тот год произошел первый случай, давший мне пищу для размышлений.

Я имею ввиду как раз тот матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, после которого Поттера и одного из рыжих Уизли выгнали из команды, чему несказанно радовались все наши игроки. Я была в числе болельщиков

на трибуне, вместе с остальными учениками нашего факультета. Паркинсон дирижировала хором, исполнявшим песенку, которую накануне в гостиной сочинил Драко при помощи Нота и Забини. В плане содержания песенка оставляла желать лучшего, но задачу свою выполняла. Младший из братьев Уизли - вратарь Гриффиндора оказался абсолютно деморализован. Мне было ничуть его не жаль - если он так плохо владеет собой, что какая-то песенка способна его вывести, то для спорта не годится. Сыграл он, конечно, хуже некуда. Гриффиндорцы выиграли матч благодаря Поттеру. Взбешенный до крайности Драко, едва спустившись на землю, принялся издеваться над членами гриффиндорской команды. Я, конечно, понимала его обиду и разочарование, но все же не одобряла подобного поведения. Иногда с оскорблениями легко перехватить через край. А вот Пэнси Паркинсон явно так не считала. Она следила за перепалкой с живейшим интересом. Это еще больше раззадорило Малфоя, ведь Пэнси тоже была неравнодушна к нему. Они даже вместе ходили на Святочный Бал. Я не любила Паркинсон и не считала, что ее отношения с Драко продлятся долго. Настолько расчетливая, истеричная, туповатая и лишенная воображения девица не могла удержать рядом такого, как он. Я тогда уже была влюблена в этого высокомерного парня, но, как полагается девушке, не демонстрировала своих чувств, дожидаясь, пока он сам ко мне подойдет. В том, что рано или поздно это случится, я ничуть не сомневалась. Но в тот момент я ужасно ревновала, ненавидя Паркинсон, которая заливалась хохотом в двух шагах от меня.

Пока Драко смеялся над Уизли, Поттер и Джонсон изо всех сил сдерживали рыжих близнецов. Но пренебрежительно отозвавшись о матери Поттера, Драко перехватил через край. Никто не успел опомниться, как те двое уже налетели на него с кулаками… Они лупили его минуты три, прежде чем оторопевшая мадам Хуч не отбросила Поттера Импедиментой. Все зрители находились в совершенном шоке, даже преподаватели. Такая дикость на глазах у всей школы!

Болельщики кричали что-то, Драко стонал на земле, Крэбб и Гойл стояли возле него, Уизли и Поттера увела с собой разъяренная Макгонагалл, Амбридж злорадно кряхтела и потирала руки, оставшиеся на поле члены команд громко ругали друг друга… Я вместе с Паркинсон и другими нашими ребятами подошла ближе, потому что меня все же взволновало состояние младшего Малфоя. С ним вроде было все в порядке, он пытался подняться, опираясь на Крэбба и Гойла. Тут краем глаза я увидела, как рядом с Себастьяном Монтегю, на которого все еще орала Джонсон, возникла фигура профессора Снейпа. Как всегда спокойно он велел обоим замолчать. Монтегю послушался, а Джонсон в праведном гневе повернулась к нашему декану и стала горячо доказывать ему, что Поттер не мог поступить иначе. Профессор жестом остановил ее и спросил с сарказмом, что же такого ужасного сказал Драко, что Уизли с Поттером набросились на него вдвоем… Стоявший рядом с Джонсон Джордж Уизли, все еще удерживаемый Спиннет и Белл, начал пересказывать грубости в адрес его родителей. Я склонилась над Драко и слышала лишь часть его слов…

– А потом он сказал гадость о матери Гарри, профессор, он сказал…

– ЧТО???
– этот вскрик разнесся по всему стадиону, так что даже те, кто находился уже на полпути к замку, обернулись. Я и Пэнси подняли головы и уставились на профессора Снейпа и застыли от ужаса. Такого страшного лица я никогда у него не видела. Он шагнул к Драко и несколько секунд мне казалось, что декан сейчас ударит его или выхватит палочку и заколдует на месте, как тот сумасшедший самозванец год назад. Но профессор Снейп быстро овладел собой и равнодушным тоном приказал Крэббу с Гойлом помочь Драко дойти до Больничного Крыла. Себастьян, воспользовавшись этим, подошел к декану и заявил:

– Сэр, мне кажется, вы должны пожаловаться на Поттера директору! Он же мог серьезно покалечить Драко!

– Да ты… Как ты смеешь, подлая дрянь!
– тут же влезла Джонсон. Твой Малфой сам спровоцировал их! Значит, ему все можно, да? Ему можно говорить такое… такое… - она почти была готова разрыдаться.

– Довольно, мисс, Джонсон.
– профессор Снейп даже не повернул к ней головы.

– Думаю, мистер Монтегю, - обратился он к Себастьяну, что профессор Макгонагалл и профессор Амбридж разберутся с возмутительным поведением Поттера без нашей с вами помощи. А, кроме того, я надеюсь, впредь, мистер Малфой научится видеть грань, что будет ему, безусловно, полезно.