Оникс
Шрифт:
Мои щеки вспыхнули.
— М-м… они, скорее всего, впали бы в истерию от ужаса.
— Вот именно, — пробормотал он. — Наши расы не такие уж и разные.
После этих слов уже никто из нас ничего не говорил. Мы сидели какое-то время молча, потерявшись в собственных мыслях. Мое сердце разрывалось, потому что я понимала, что Дэймон больше всего хотел сейчас ворваться в дом к Вогану, но он был не настолько безрассуден. У него была Ди, и любой его поступок мог сразу же отразиться на ней.
И определенно на мне. Потому что… если умрет он, умру и я. Мой мозг до
— Что насчет Аэрумов? — спросила я, взглянув на мистера Гаррисона.
— Я не знаю. — Мэтью снова наполнил рюмку. — У меня в голове не укладывается, почему МО могло бы работать с ними… что именно они могли бы от этого выгадать. Аэрумы поглощают нашу энергию, но они не способны исцелять и использовать наши способности. У них другая сущность, поэтому МО не может не осознавать, что они имеют дело с расой, радикально отличающейся от нас… хотя, если кого-то из нас встретить на улице, они бы никогда не смогли отличить Лаксена от Аэрума.
— Постойте. — Убрав прядь волос за ухо, я взглянула на молчавшего Дэймона. — Что если МО удерживали Аэрумов, исследуя их так же как, как и вас? Вас заставляли приспосабливаться к человеческой расе, так? Я не знаю, что именно это под собой подразумевает, но я уверена, что они не могли не заметить в процессе, что ваши расы абсолютно разные. В особенности в области использования световой энергии, так?
Мэтью поднялся и прошел к дальнему углу гостиной. Открыв бар, он достал квадратную бутылку и налил себе стакан.
— Когда мы находились в процессе адаптации, мы никогда не демонстрировали своих способностей. Так что, если продолжать придерживаться теории о том, что МО уже давно в курсе, значит, они изучали тех Лаксенов, которые никогда не могли придать огласке осведомленность МО относительно наших сил.
К горлу подступал приступ тошноты.
— Хотите сказать, эти Лаксены…
— Мертвы, — закончил за меня Мэтью и опустошил стакан. — Я не знаю, как много рассказал тебе Дэймон, но были такие Лаксены, которые отказывались адаптироваться. Их ликвидировали… как диких зверей. МО вполне могло пойти на то, чтобы исследовать Лаксенов, а потом от них избавляться.
Или отправлять назад в качестве шпионов, которые могли бы приглядывать за остальными и доносить в МО о любой вызывавшей подозрения деятельности. Параноидальная теория, конечно, но речь ведь шла о правительстве.
— Это все равно не объясняет, почему МО работает с Аэрумами.
— Не объясняет. — Мэтью прошел к камину, уперевшись рукой в полку, а другой взбалтывая спиртное в стакане. — Жутко даже пытаться представить, что все это может означать.
— Честно говоря, сейчас мне на все это абсолютно плевать, — произнес, наконец, Дэймон, и его голос был уставшим. — Кто-то предал Доусона. Кто-то выдал его МО.
— Это мог быть кто угодно, — настороженно произнес Мэтью. — Доусон никогда не скрывал свои отношения с Бетани. И если кто-то целенаправленно за ними следил, то все происходившее было для него вполне очевидным.
Попытки Мэтью
Уже у самой машины, когда Дэймон попросил ключи, я протянула их ему без единого возражения. На полпути к пассажирскому месту я замерла и, развернувшись, снова метнулась к Дэймону. Мои руки сами собой крепко обвили его напряженное тело.
— Мне жаль, — прошептала я, обнимая его все сильнее. — Мы что-нибудь обязательно придумаем. Мы вернем его.
После секундного промедления его руки обняли меня, удерживая так крепко, что я могла в нем раствориться.
— Я знаю, — произнес он поверх моих волос. Его голос был сильным и уверенным. — Я верну его назад, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.
Глубоко в сердце я уже знала об этом и боялась того, насколько многим готов был пожертвовать Дэймон ради спасения своего брата.
Глава 24
Дэймон не хотел, чтобы его сестра знала о том, что Доусон мог выжить. Я поддержала его в этом, по большей части из-за того, что понимала: пытаться представить, через что ему пришлось пройти, возможно, даже хуже, чем считать его мертвым. Дэймон не хотел делить с ней ощущение беспомощности. Таким он был, и я уважала его за это, но при этом не могла не видеть, как его все больше и больше захлестывала тоска по брату; и хотя мне больше всего на свете хотелось облегчить его боль — я ничего не могла сделать.
В последующие несколько дней сразу же после окончаний тренировок с Блейком я встречалась с Дэймоном, и мы ехали в Морфилд. С той самой ночи, как мы видели Брайана Вогана и Нэнси в компании Аэрума, домой Воган больше не возвращался. Не знаю, что планировал Дэймон, но что бы это ни было, я не собиралась позволять ему действовать в одиночку. И на этот раз он не стал настаивать на обратном.
Во вторник перед рождественскими праздниками Блейк и я прорабатывали процесс манипулирования светом. Это было сложнее, чем осваивать замораживание предметов. Я должна была использовать свою внутреннюю энергию и полагаться на способности, которые были мне, мягко говоря, не совсем понятны.
После нескольких часов безнадежных попыток произвести хотя бы искорку света, Блейк выглядел так, будто хотел биться головой об стену.
— Все не настолько сложно, Кэти. Ты можешь это сделать.
Моя нога монотонно постукивала по полу.
— Я пытаюсь.
Блейк сел на подлокотник, потерев бровь:
— Ты уже легко передвигаешь предметы. Манипуляции со светом ненамного сложнее.
Блейк, как обычно, творил «чудеса» с моим чувством собственного достоинства.
— Посмотри на это с другой точки зрения… Представь, что каждая клетка твоего тела наполнена светом и ты собираешь их воедино. Почувствуй, какой при этом образуется свет. Тебе должно быть тепло. Свет должен вибрировать и переполнять тебя энергией. Струиться по твоим венам. Попытайся представить что-то на подобие этого.