Оно-но-Комати
Шрифт:
Преодолев своё смущение, я взобралась на камень и, закры глаза, продекламировала:
– «Яркий солнечный свет
Пробился сквозь чащу лесную –
И отныне цветы распускаются на деревьях.
Даже в древнем Исоноками…..»
Помедлив немного, я продолжала:
– «В эту Вечную ночь
Окутаны мглою кромешной
Белой сливы цветы,
Но хоть цвет и
Сокрыт от взора
Утаишь ли благоуханье?!»
Я не заметила того, с какой силой притянул меня к себе Тэкэо, он посмотрел
– А если однажды ты войдёшь в гарем императора Ниммё, будешь ли ты самой лучшей для него?
Вопрос Тэкэо смутила меня и разозлил:
– Я никогда не войду в гарем императора! Я – не уличная девка и не пустышка! Однажды я выйду замуж за уважаемого чиновника и буду пользоваться уважением общества.
Тэкэо отвернулся, посмотрел на начавшую опадать сакуру:
– Так ли тебе неприятен наш император?
– Я никогда его не видела, – ответила я.
– Но однажды ты хотела бы увидеть. Как ты его себе представляешь, Оно-но?
– Тётушка Акира говорит, что он увлекается философией, но я думаю, наш император – высокомерный толстый старик.
Мне показалось, что Тэкэо улыбнулся.
– Почему ты так говоришь, ведь ты же никогда не видела нашего императора?
Я пожала плечами:
– Не знаю, просто, я думаю, все императоры – сладострастные высокомерные старики.
– А ты хотела бы его видеть?
– Да, чтобы затем похвастаться Кимико, моей младшей сестре. Однажды мы поспорили с ней, я проиграла этот спор.
– Ты хочешь выиграть?
– Очень хочу, если это случится, Кимико отдаст мне рисовые шарики, когда я навещу её во время каникул. Я уже рассказывала Вам о моём давнишнем споре с сестрою.
Тэкэо хотел что-то сказать, однако снаружи за калиткой послышался шорох. Он взял меня за руку.
– Нам нужно уходить. Это – служанки императрицы, если они увидят нас здесь в любимом месте императора, нам несдобровать.
В тот день Тэкэо вывел меня через «чёрный ход» и перед тем, как расстаться, прошептал:
– Приходи сюда завтра, я открою тебе одну свою тайну.
Меня заинтриговали эти слова, и я пообещала самураю, что обязательно приду после урока хироканы.
Но на следующий день меня ждали страшные новости. Пришло известие о том, что умер мой отец, наш дом был распродан за долги соседнему феодалу, Хакира скрылась, и до сих пор никто ничего не знает о её точном местонахождении. Что касается Кимико, то говорили, она была продана в рабство к одной госпоже из небольшого городка под названием Шайори недалеко от округа Амита.
Тётушка Акира привела меня к себе и долго утешала.
– Успокойся, дорогая. Тебе нельзя волноваться, иначе ты станешь плохо учиться и быстро разочаруешь г-жу Юко.
– Мне наплевать на г-жу Юко, если мои близкие неизвестно где, и мой дом разорён!
Я
Я видела, как нахмурилась тётушка, но она тут же взяла себя в руки, не полагается ругать человека, попавшего в беду.
– Прошу Вас, позвольте мне уехать! Мне нужно разыскать своих сестёр и помочь им устроить их судьбу.
– Ты думаешь, ты сможешь их разыскать?
– Как Вы можете так говорить, тётушка! Это же – Ваши племянницы.
– Я могу отправить слугу Йоши, чтобы он разыскал сестёр.
– Нет, пожалуйста, тётушка, позвольте мне уехать на некоторое время, я буду Вам очень благодарна. Прошу Вас, поговорите с г-жой Юко, чтобы она отпустила меня.
Тётушка была рассержена на меня за мою дерзость.
– О, боги, за что мне такое наказание! Г-жа Юко перестанет благоволить мне, если я только заикнусь об этом.
– Но почему?
– Как ты не можешь понять, Оно-но! Завтра приглашён император в литературный салон к г-же. Она меня даже слушать не станет, и весь свет отвернётся от меня тогда.
Я поняла, тётушка волновалась за своё положение в обществе, за свою репутацию, чем за судьбу моих сестёр.
Я сбежала на следующий же день, пошла после занятий в храм к монаху Акайо. Боги не желали внимать моим мольбам, мои глаза не просыхали от слёз, которые струились по моим щекам, как две полноводные реки.
Акайо проводил меня в сад при храме и сел напротив меня на небольшую удобную скамью. Лето было на исходе, уже клонились к земле красочные гибискусы и рододендроны, которые очень любила моя мама. Помню, в нашем доме всегда было очень много этих цветов, и от этого интерьер казался светлее и уютнее. Он взял мои руки в свои и долго смотрел в мои глаза.
– У тебя что-то случилось, Оно-но?
Я рассказала ему всё, что мне самой было известно. Мы долго сидели, молча.
Наконец, Акайо первым решил прервать молчание.
– И что же ты хочешь делать, Оно-но? – спросил он.
– Г-н Акайо, помогите мне уехать из Киото, чтобы я могла найти своих сестёр. В моей душе не будет покоя, пока я не узнаю, что с ними.
– Хорошо, Оно-но, я помогу тебе, а тётушке твоей всё объясню чуть позже, когда соберусь к ней с визитом.
– Прошу Вас, г-н Акайо, не делайте этого, иначе тётушка Акира не будет благоволить к Вам.
Монах вздохнул и спокойно ответил:
– Мне неважно, кто благоволит ко мне, а кто нет. Великий Будда говорил, что люди обладают человеческим сердцем, которое одно может понять боль другого человека.