Оно-но-Комати
Шрифт:
– А знаете, кого я сегодня видела?
Тётя Акира уже доедала рыбный ролл, она отличалась полнотой и отменным здоровьем в отличие от мамы.
– Кого?
– Хатико, мою подругу.
– И что она делает в нашей деревне?
Акира с опаской посмотрела сначала на Хакиру, затем на меня.
– Вы даже не представляете, кто такая Хатико. Она отвечает за гарем нашего императора.
Отец попросил меня и мою сестру выйти, несмотря на то, что ужин ещё не был окончен, и к тому же, половина моей порции риса ещё не была
Покинув кухню, я всё-таки подслушала дальнейший разговор между взрослыми и тётей.
– Хатико-сан искала красивых хорошо сложенных девочек для гарема нашего молодого императора Ниммё.
– Говорят, его ничто не интересует кроме созерцания и философии.
– Не скажите, наш юный император интересуется ещё и политикой, и ему нет равных в военном мастерстве. Я сама видела его на поединке и восхищалась.
– Ты? Разве позволено женщине смотреть поединки мужчин?
Я видела, как тётя Акира тяжело вздохнула, после чего ей принесли новую порцию риса, и вопрос отца так и остался без ответа.
– Так вот, моя подруга занимается подбором девушек для гарема нашего императора.
– О, чтобы я больше этого не слышал от тебя, Акира-сан!
Отец выглядел возмущённым, а я очень удивилась тогда, почему он был так раздражён на тётушку.
– Я не была бы столь категоричной в этом вопросе, Су-яма Хоакито! Сежду прочим, в гарем должны входить самые лучшие девушки: самые красивые и самые умные. А вкусы у нашего императора весьма сложные, и требования завышенные.
– Акира-сан!
– Между прочим, ваша дочь очень даже ничего….В будущем из неё вырастет красивая девушка.
– Акира-сан! Наша дочь выйдет в будущем замуж за достойного человека и станет уважаемой женщиной, она будет содержать дом, хозяйство, и попрошу больше не заводить речь о гареме!
– Но, ведь, у Вас, дорогой Су-яма, есть ещё две дочери кроме Оно-но. Почему Вы не беспокоитесь об их судьбах? Можно сказать, Оно-но – Ваша любимица, и это может вызвать ревность и зависть других.
– Кто это сказал, что я их обделяю своей любовью?
Тётя разочарованно пожала плечами. Она считала себя утончённой аристократкой, потому что служила при дворе и знала все обычаи дворцовой жизни. Она тоже считала брак моих родителей «типичным мезальянсом», и всегда смотрела на отца сверху вниз.
– В пятницу я уезжаю в Киото, и, если Вы позволите, уважаемый родственник, я бы взяла девочек, чтобы они имели представление о городе Благоденствия.
Отец нервно передёрнул плечами:
– Нет! Они останутся здесь! Пусть приобщаются к ведению хозяйства, во всяком случае, это пригодится им в будущем. Как ты считаешь, Мий-око?
Мою мать звали Мий-око, что означало «цветок красоты», я иногда ловила себя
– Я думаю, девочкам стоит посмотреть Киото, ведь в будущем им может не представиться такая возможность.
Отец промолчал, и я поняла, что он был согласен.
– Эй, Оно-но, где ты! – окликнула меня Хакира.
Она застала меня улыбающейся и хлопающей в ладоши. Я вообще была готова подпрыгнуть до потолка, если бы могла.
– Чему это ты так радуешься?
– В пятницу мы едем в Киото вместе с тётушкой!
– В Киото?
Хакира округлила глаза от удивления.
– Ты думаешь, отец отпустит нас?
Я закивала:
– Да, отпустит, мама считает, что мы должны увидеть Город Благоденствия, пока у нас есть такая возможность. Пойдём, расскажем об этом Кимико.
Кимико – моя младшая сестра, которая всегда отличалась большим любопытством.
– Пойдём, она очень обрадуется.
Кимико едва оправилась от тяжёлой болезни, поэтому пищу ей готовили какое-то время отдельно от остальных членов семьи. Кимико действительно обрадовалась, как радуется маленькая птичка, которая впервые взлетела после долгого периода полной обездвиженности.
– В Киото!
Кимико поцеловала сначала меня, затем Хакиру, радости её не было предела. На окне стояли фигурки из глины, раскрашенные яркими красками самой Кимико ещё до её болезни. Я посмотрела внимательно на эти фигурки в лучах заходящего солнца, они выглядели ещё загадочнее, ещё необычнее. Это был бог грома Райдзин и бог ветра Фуэдзин.
– Тебе нравится? – спросила меня сестра.
– Очень нравится.
Я была заворожена увиденным.
– Неужели ты сама это сделала, Кимико?
Сестрёнка закивала, она всегда энергично кивала, когда хотела убедить собеседника в чём-либо. И, вообще, она была очень смешной. Хакира открыла окно и грустно посмотрела на заходящее вечернее солнце, окрасившее дом и стены в оранжевый цвет.
– А я бы не хотела ехать в Киото, – произнесла она с оттенком печали.
– Почему?
– Некому будет смотреть за моим садом.
Но я всё равно видела и чувствовала, что Хакира на самом деле очень хотела поехать в Киото, потому что здесь, в деревне жизнь довольно скучна и обыденна, а там…в городе всё иначе. Город живёт своей внутренней жизнью, город наполнен яркими красками.
Просто, Хакира не верит в удачу из-за своей хромоты. Она, наверное, считала себя некрасивой, хотя это было не так, далеко не так. Она обладала ясными чувствительными глазами, и я до сих пор помню этот её добрый полный нежности и грусти взгляд, несмотря на то, что уже прошло столько лет, и у меня ничего не осталось от моей жизни….ничего кроме этого дневника.