Оно

Кинг Стивен

Я спросил, можно ли мне посмотреть на фотороботы. Он отказал.

Спросил, не вели ли следы девочки к какой-нибудь канализационной трубе или зарешеченному коллектору. Последовало долгое молчание. Потом Рэдмахер сказал: «Я начинаю волноваться о твоем здоровье, не нужно ли тебе проконсультироваться с врачом, Хэнлон, с каким-нибудь психиатром. Ребенка украл ее отец. Ты что, не читал газет?»

«А мальчишку Торри, что, тоже украл отец?» – спросил я.

И снова длинная пауза.

"Оставь ты все это в покое. Оставь меня в покое. Дай мне отдохнуть".

Он повесил трубку.

Разумеется, я читал газеты, не сам ли я кладу их в читальный зал Публичной библиотеки каждое утро? Малышка Лори Энн Винтербаргер находилась под опекой матери, после отвратительного развода, произошедшего весной 1982 года. Полиция разрабатывает

версию, будто Хорст Винтербаргер, который предположительно работал машинистом на железной дороге, украл свою дочь. Для этого, он приехал из Флориды в Мэн. Дальше они теоретизировали следующим образом: он будто бы припарковал свой автомобиль где-то возле дома и позвал дочь, та подбежала к нему и села в машину, следовательно, никаких следов, кроме следов малышки, не может быть. Правда, они ничего не могли возразить против факта, что девочка не виделась с отцом с тех пор, как ей исполнилось два года. Развод Винтербаргеров сопровождался запрещением отцу видеться с дочерью, которое последовало после заявления м-с Винтербаргер, что по крайней мере дважды она заставала Хорста Винтербаргера, когда он сексуально приставал к девочке. Суд принял такое решение, несмотря на то, что Винтербаргер отрицал это. Рэдмахер полагал, что именно решение суда повлияло на Винтербаргера, который практически перестал общаться с дочерью, что и привело к похищению. Такая версия выглядела бы довольно правдоподобной, если бы не тот факт, что Лори Энн вряд ли могла узнать отца спустя столько лет и побежать на его зов. Рэдмахер отвечает положительно, хотя девочке было два года, когда она в последний раз видела отца. Я так не думаю. И мать ее говорит, что Лори Энн очень хорошо усвоила, что подходить к незнакомым людям и разговаривать с ними нельзя. Впрочем, в Дерри большинство детей знали и выполняли это правило. Рэдмахер говорит, что он передал дело федеральной полиции Флориды, они и должны следить за Винтербаргером, а его полномочия на этом заканчиваются. «Дела опеки больше относятся к компетенции юристов, а не полиции», – вот что заявила эта помпезная жирная задница, как отмечается в пятничных Дерри Ньюз.

Но мальчишка Торрио, – здесь что-то другое. Прекрасная семья. Игра в футбол за Тигров Дерри. Отличный студент. Прошел школу единоборств летом 1984 года. Никаких историй с наркотиками. Была любимая подружка. Все, что для жизни нужно. Все, чтобы остаться в Дерри, хотя бы еще два года.

И то же самое – , исчез.

Что с ним случилось? Неожиданная любовь к путешествиям? Пьяный шофер, который, быть может, сбил его, убил и закопал? А возможно, он все езде в Дерри, на ночной стороне Дерри, в компании с Бетти Рипсом и. Патриком Хокстетером, и Эдди Коркораном, и всеми остальными? А может...

(Дальше)Я снова продолжаю свои записи. Все хожу и хожу вокруг да около, никаких существенных изменений, только ворчу. Я вздрагиваю от скрипа железных лестничных ступеней, я вздрагиваю от теней. Я замечаю за собой, что, расставляя книги в стеллажи, я тревожно думаю: а какова будет моя реакция, если в то время, как я буду толкать свою тележку с книгами, из-за книжных рядов появится рука, ищущая рука...

Снова появилось навязчивое желание начинать звонить им сегодня днем. Я даже дошел до того, что набрал 404 – код Алабамы, держа перед собой номер телефона Стэнли У риса. Потом я только держал телефон у уха, спрашивая себя, потому ли мне хочется звонить им, что я уверен – на сто процентов уверен, -или просто потому, что напуган всеми этими привидениями, потому, что не выношу одиночества и мне надо с кем-то поговорить, с кем-то, кто знает или узнает, что то, чем я напуган – существует.

На один миг я услышал голос Ричи: «Кучка? Кучка? Мы не есть хотеть этой кучки!» -он говорил, подражая Панчи Ванило, кривляясь, но я так хорошо слышал его, как будто он стоял совсем рядом... И я повесил трубку. Потому что, если вы в такой степени не хотите видеть кого-либо, как я не хотел видеть Ричи – или кого-либо из них, – вы в тот же миг начинаете сомневаться в правильности своего решения. Мы лучше всего лжем самим себе.

Дело в том, что я все-таки не уверен на 100 %. Кому-то еще я бы, может быть, позвонил.., но к настоящему моменту следовало допустить, что даже такая напыщенная задница, как Рэдмахер, может оказаться прав. Девочка могла бы запомнить своего отца; от него могли остаться фотографии. И я думаю, что

взрослый мог бы убедить ребенка сесть к нему в машину, даже если ребенок был обучен не садиться.

Есть и другое опасение, которое беспокоит меня. Рэдмахер предположил, что я, возможно, схожу с ума. Я не верю в это, но если я начну сейчас звонить им, они могут подумать, что я схожу с ума. А хуже всего, что они могут не вспомнить меня вообще. Кто? Майк Хэнлон? Я не помню никакого Майка Хэнлона. Я совершенно вас не помню. Какое еще обещание?

Я чувствую, что время звать их еще не пришло... А когда оно придет, я узнаю, что это то самое время. И занавес поднимется перед ними в одно и то же время. Когда придет время, они услышат голос Черепахи. Итак, я подожду, рано или поздно я все равно узнаю. Я не верю, что это только вопрос моего звонка. Вопрос только в том, когда.

20 февраля 1985 г.

Пожар в Черном Местечке «Прекрасно представляю себе, как Торговая Палата постарается переписать историю, Майк, – сказал бы мне старик Альберт Карсон, вероятно покашливая при этом. – Они стараются, и иногда даже успешно.., но старики-то помнят, как было дело в действительности!.. Они всегда помнят. А могут и рассказать, если их об этом хорошенько порасспросить».

Есть люди, которые, прожив в Дерри двадцать лет, не знают, что там случилось однажды, не знают, что существовали «специальные» бараки для сержантов в старых летных частях, расположенных в Дерри, бараки, которые находились в миле от основного городка. И в середине февраля, когда температура не поднималась выше, а ветер был около 40 миль в час, все это – вопящий, срывающий одежды ветер и холод и дополнительная миля до этих бараков – представляло для вас очевидную опасность замерзнуть или обморозиться, а то и просто могло даже убить вас.

Основные семь бараков хорошо отапливались, имели штормовые окна и изоляцию. Они были теплыми и уютными. «Специальные» же бараки, в которых располагалось 27 человек Компании И, отапливались старым дровяным забором. Запасы топлива были чисто случайными. Единственной изоляцией был ствол сосны и еловые ветки, которые люди "положили снаружи. Кто-то из них сумел добыть полный комплект штормовых окон, но двадцать семь сотоварищей из «специального» барака в тот же самый день были отправлены в Бангор для помощи в какой-то работе, и когда этой ночью они, усталые, голодные и холодные, пришли в барак, все окна были разбиты, все до единого.

Это было в 1930 году, когда почти все военно-воздушные силы США состояли из бипланов. В Вашингтоне Билли Митчел был понижен в должности из-за своего несносного упрямства и желания модернизировать воздушные силы, что заставило его старших товарищей постараться его скинуть. Вскоре он подал в отставку.

Так они потихоньку летали на базе в Дерри, несмотря на то, что только одна взлетная полоса была там заасфальтирована. Большинство солдат принадлежали к разряду трудолюбивых.

И одним из солдат Компании И, которые возвратились в Дерри в 1937 году, после службы в армии, был мой папа. Он рассказал мне эту историю:

"Однажды весной 1930 года – это случилось за 6 месяцев до пожара в Черном Местечке – я возвращался с четырьмя моими сослуживцами из трехдневного отпуска, который мы провели в Бостоне.

Когда мы проходили через ворота, там стоял на контрольно-пропускном пункте этот верзила, облокотившись на лопату. Какой-то сержант с юга. Морковно-рыжие волосы. Плохие зубы. Прыщавый. Ни дать, ни взять человекообразная обезьяна, ясно, что я имею в виду? Во время Депрессии таких полно было в армии.

Итак, мы пришли, четыре молодых парня, вернулись из отпуска, все еще чувствуя себя отлично, но по его глазам мы увидели: он ищет, чем бы нас прибить. Мы отдали ему честь, как если бы он был Черный Генерал Джек Першинг. Мне казалось, что все будет в порядке; был теплый, замечательный апрельский день, светило солнце, и надо же мне было заговорить: «Доброе утро, сержант», – сказал я, и он заставил меня приземлиться на живот. «Ты хочешь говорить со мной? У тебя есть какое-нибудь разрешение?» – спросил он. «Нет, сэр», – сказал я. Он повернулся к остальным – Тревору Доусону, Карлу Руну н Генри Вайтсану, который потом погиб в огне пожара, и он сказал им: «Я нанял этого черного шикарного ниггера. Если остальные не хотят присоединиться к нему, пусть отправляются выполнять дьявольскую грязную работу, пусть идут в барак, пакуются и делают отсюда ноги. Вы меня поняли?»