Опа !
Шрифт:
– Ну, как знаешь, будем бобылями торчать.
– Он уставился в темное, непроглядное окно.
– А у меня с бабами все не получается как-то, только приглядишь, познакомишься и... фьють, упорхнула! Стервы все попадаются, шалашевки поганые, я б их!
– Он пристукнул кулаком по гитаре - та вздрогнула, загудела обиженно. Потом повернулся к Сергею.
– Не-е, ты не думай, ежели подхватить какую подругу на часок - у меня без проблем, сами чуют, где медом намазано. А вот...
– он снова треснул по инструменту.
– Оставь гитару, - сказал Сергей, - она-то чего,
Ему не надо было объяснять, какие проблемы были у Славки с прекрасным полом. Познакомиться тот мог с любой, самой интересной и неприступной, познакомиться запросто, и даже понравиться, и встречаться даже... но только до определенного предела: когда Бяша чувствовал, что есть контакт и птичка в руках, он снимал с себя все зажимы. Первым делом, конечно, нарезался как следует. И второго уже не было, достаточного было одного. Стоило любой из избранниц увидать ухажера в таком состоянии - и она бежала как от огня, радуясь на бегу, что не сгорела. Сергей еще давным-давно советовал Славику: "Ну выдержи ты с одной, ну пару месяцев, месяц, до загса... а там наладится все, сам себя не узнаешь!" Бяша соглашался, но не выдерживал - две недели были для него пределом.
– А тут с одной лимитчицей познакомился, во, - Бяша показал на гитару, даже поставил ее стоймя, чтобы Сергей лучше себе представить мог его знакомую, - во, такая! Тока в два раза больше. Ну полный порядочек, все как по сливочному! И такая тварь оказалась, ты знаешь, как она меня отделала, знаешь?!
Сергей смотрел на Славика. Он не знал, "как его отделали", он видел другое - где тот прежний разбитной, щеголеватый парень, смазливый и крепкий, где тот завидный для большей части девчонок жених? Ведь как они глазели на него, вполлица глазели, спотыкались даже! Обтерся, постарел, вылинял... ведь и не узнал его, с трудом вгляделся, когда встретились, а так бы мимо прошел - Славик, Славик, бедолага ты несчастный, полжизни отмахал, а жизнью не жил, все вокруг да около отирался.
– Да она меня своими кулачищами будто бревно тесала - с одной стороны, с другой... приглядится - вроде, недоработка, недотесала справа, и хрясть! Потом слева, хряп! А потом и прямо в лобешник. Серый, не поверишь - я с копыт долой! У-у, стервозина!
– Дотесала?
– Чего?
– Тебя дотесала?
– повторил Сергей.
Бяша не обиделся.
– Поздно меня дотесывать, если только напрочь - в щепу, тогда пусть!
– по дергающейся щеке покатилась к губам маленькая, пьяная слезинка. Он нервно смахнул ее. Уставился на пустую бутылку.
– Завязывать тебе надо с этим, - как в трубу сказал Сергей, - лучше меня знаешь, все наладится: и на воле отдохнешь, отоспишься, и лимитчицы твои сами на шею вешаться будут... да и коренную найдешь, тебя бабы любят.
– Помолчал, добавил: - Трезвого.
Бяша не ответил. Минут двадцать они сидели, уставившись каждый в свой угол, молчали. Потом Бяша снова принялся мучить гитару. И опять соседи ответили на это долгим стуком в стену.
Сергей поморщился, стиснул рукой гриф.
– Расскажи-ка лучше, как у тебя обошлось тогда?
– Когда это?
– Бяша
– У "Факела", помнишь? Кто удружил, знаешь их?
– А откуда...
– Сам видел, не успел только, - заверил его Сергей.
Бяша опустил голову, большим пальцем принялся скрябать подбородок. И снова было взялся за гитару. Но Сергей крепче сжал руку на грифе.
– Ворошить хочешь? А зачем?
– уныло проговорил Бяша, выдохнул - поднеси спичку, факелом полыхнет, зажмурился.
– Они в зоне, Серый, срок мотают, ба-альшой срок! По другой статье, по другому делу, не думай, я не стукарь и для обидчиков, Серега. Им и так хватит, во!
– он резанул себя ладонью по горлу.
– Так что, забыто, заметано, разошлись пути-дороженьки. Чего ты вспомнил?!
– Боишься?
– спросил Сергей в упор.
– Кого?
– снова будто бы не понял Бяша.
Сергей промолчал, не отводя взгляда.
– Я себя, Серега, не боюсь. Понимаешь, се-бя!
– глаза у Бяши сузились и опять помутнели.
– А ты про эту шестерню спрашиваешь.
– Он неожиданно сильно закашлялся, побагровел, задыхаться начал, так, что Сергей испугался за него, вскочил и принялся стучать по хребту. Но Бяша отодвинул его, посадил, надавив на плечо. С трудом справляясь с непослушным дыханием, сипя, сказал: - Не верь, когда на других валят. Серый! Человек сам себе волк!
В стену снова принялись наколачивать. Сергей вскочил и ударил пару раз в ответ - ну чего стучат, ведь у них же тихо. Когда он вернулся к столу, на Бяшу смотреть было страшно: бледный, обвисший, он мелко дрожал, обливаясь потом. Руки дергались, цеплялись за скатерть, комкали ее.
– Ты что?
– почти выкрикнул Сергей. Ему показалось, что Бяша умирает, что он упадет сейчас, застынет, прямо здесь, на полу кухни, у него дома.
– Ничего, Серега, ничего, - еле слышно проговорил тот. Сейчас пройдет, погоди.
Голос был чужой, тусклый. Руки уже не удерживали конец скатерти, срывались с нее. Сергей разволновался не на шутку. Быстро налил стакан воды из-под крана, сам поднес к Бяшиным губам, влил. Вода потекла по подбородку, намочила брюки на коленях, но что-то попало и внутрь. Бяша откинулся назад, запрокинул голову, помотал ей, потом свесил на грудь.
– Щас, щас...
– он снова начинал сильно, мертвенно бледнеть, шептал еле слышно, - Серый, что есть - давай...
– Что? Что давай?
– засуетился Сергей, теряя самообладание, намериваясь уже броситься к телефону - вызывать скорую.
– Выпить, выпить...
– пролепетал Бяша.
– Да нету, сам знаешь!
– Что хочешь, одеколон, лосьон любой... ну сам... Сергей завертелся на месте - у него ничего не было, он только терял зря время. А ведь с Бяшей было всерьез плохо. Он не придуривался. Сергей точно видел.
– Ничего у меня... Погоди, "биокрин" годится? Для волос, он на спирту?!
– Давай, - Бяша попробовал поднять голову. Зрачки у него куда-то закатывались, дергались, словно пытаясь возвратиться на место, но снова уходили вверх и в сторону.
– Давай...