Опаленные сердца
Шрифт:
– Тогда сторожить придется тебе?
– Вероятно.
– Зачем?
– После ограбления дилижанса Кэш сорвался с цепи, а если посмотреть, кого он взял себе в помощники… Один Бешеный Бык Марлин чего стоит.
– Я слышала, он воевал.
– Да, и в самых опасных местах. Воевал он храбро, этого у него не отнять, но ни северяне, ни южане не отличались милосердием. Наверное, странно это слышать от южанина, однако я рад, что рабства больше нет. Хотя это все равно не может оправдать многое из того, что происходило во время войны. Например,
– А что делал ты?
– До войны я путешествовал с родителями и успел многое повидать. Я мог бы присоединиться к южанам, но дед сказал, что ни один человек не должен участвовать в том, во что он не верит. А еще я знал, что во имя прекрасной и гуманной идеи нельзя убивать невинных людей. Правда, рано или поздно я должен был сделать выбор и, поскольку родился на Юге, стал воевать на стороне южан, командовал кавалерийским отрядом. Мы воевали под знаменами Джона Моргана, душевные качества которого я уважал, а военным искусством восхищался. Я хорошо ориентируюсь на местности, поэтому стал разведчиком. В этом отряде я воевал до конца войны, когда Морган уже умер, а Юг потерпел поражение.
– А потом?
– Приехал сюда.
– Чтобы вести разведку вокруг салуна?
– Мои люди охраняют салун только из предосторожности: вокруг шныряет столько темных личностей. Это просто меры самозащиты, вот и все.
Отставив бутылку с шампанским, он наклонился и поцеловал жену. Солнечный луч упал на его ресницы, позолотив их концы. Йен снова коснулся ее губ, но на тот раз поцелуй был долгим. Переведя дух, Энн слушала журчание ручья, ощущала его прохладу.
– А знаешь, чего мы никогда не делали? – вдруг спросил Йен. – Мы не занимались любовью при дневном свете, в воде под тенью скалы.
– Здесь?
– Ведь в салуне нет ни ручья, ни скалы.
– Здесь? – прошептала она снова.
– Здесь.
Лучи солнца касались их обнаженных тел, освежающие брызги покрывали их бриллиантовыми каплями. Они прыгали, резвились, целовались, снова падали в воду и занимались любовью.
Потом, утомленные, лежали рядом на зеленом ковре, согревая друг друга. Ее голова покоилась на его груди.
– Это называется пикник? – осведомилась Энн.
– Это называется праздник, оглянись.
Она подняла голову. Красный шар солнца наполовину скрылся за скалой, все вокруг переливалось оранжевым, желтым и огненно-красным. Казалось, сама природа устроила праздник в их честь.
– Очень красиво, – прошептала Энн.
– Странно, правда? У нас здесь твердая земля и скалы, гремучие змеи и опасные головорезы, а красота такого солнца все побеждает. Странный мир.
Энн села, прижав колени к груди, и вдруг снова вспомнила прошлое. Было ли что-нибудь хорошее?
На ум приходила одна борьба. Но ведь у нее есть друзья – Коко, Далси, Гарольд, Эрон. Был еще Эдди. Добрый, умный Эдди, вот он умел радоваться
Теперь рядом с нею Йен. Человек, которого она полюбила. Не рассказать ли ему правду? Он, кажется, питает неприязнь к Кэшу Уэзерли. Может, он поймет ее.
Вряд ли. Разве он поймет, зачем она ограбила дилижанс? Или он знает и поэтому не стрелял в нее?
– Да, мир действительно странный, – произнесла Энн.
– Ты дрожишь?
– Стало прохладно.
– Уже вечер, пора возвращаться. – Йен улыбнулся. – Я буду согревать тебя, это лучшее, что я могу сделать.
– Ты – мое тепло, – прошептала она, – Ты – огонь.
Он усмехнулся.
– Странный мир. В такой день, как этот, жизнь кажется прекрасной.
– Жизнь… всегда прекрасна.
– О, было время, когда я думал, что легко могу отдать ее… ради чести, ради справедливости или по другим причинам. Иногда я ни во что не верил, просто должен был уничтожить врага. Я не задумывался, прекрасна жизнь или нет. Я понял это, только приехав с тобою к ручью.
Минуту они стояли молча, прижавшись друг к другу. Внезапно Энн отпрянула.
– Не могу поверить, что стою вот так, совсем голая, на виду у…
– У?.. – весело поинтересовался Иен.
Но она уже собирала разбросанное по траве белье, и он помог ей одеться.
– Здесь нет ни души на милю вокруг.
– А вдруг кто-нибудь тоже устроил здесь пикник?
Обратно они ехали шагом. Энн сидела сзади, обхватив мужа руками за талию и устало прислонившись к нему.
Подъехав к салуну, они увидели сидящего на крыльце Ральфа.
– Йен, мне нужно сказать тебе пару слов.
– Энни, иди в салун, я сейчас, – сказал тот, снимая жену с седла.
– Что-нибудь случилось? – спросила она у Ральфа.
– Ничего особенного. Просто дела.
– Дела?
– Сегодня много посетителей.
– Ничего не произошло?
– Насколько мне известно, нет.
– Но вы хотите поговорить с Йеном.
– Энн, пожалуйста, иди в салун, – резко сказал Макшейн.
Энн закусила губу. Он мог быть очаровательным и нежным. Но мог быть резким и непреклонным.
– Хорошо, Йен, я иду в салун, – холодно ответила она.
В зале, кажется, все по-прежнему. Энн сразу подошла к Гарольду, и тот доложил ей обо всем, что произошло в ее отсутствие. Ангус и Коко под веселые крики поднялись к себе. В полдень приезжали с ранчо люди Уэзерли.
– Здесь были все его люди?
– Почти, но сам Кэш не появлялся. Приезжали Карл и Дженсон, но Джои с утра не видно. Ах, да, кто-то сказал, что он уехал с сестрой к родственникам.
– А кто был из вновь нанятых?
– Бешеный Бык Марлин, Тайлер Гриссом, Джош Мейсон. Они играли в карты, пили за новобрачных и вели себя как нельзя лучше.
– Странно, тебе не кажется? Мне, наверное, не следовало уезжать.
– Энн, если бы появился хоть намек на опасность, один из близнецов тут же поскакал бы за тобой. Он держал наготове лошадь.