Опасная колея

Федотова Юлия Викторовна

— Так точно, — почтительно, но без особого энтузиазма согласился Тит Ардалионович, его мысли были заняты вещами куда более увлекательными, нежели процедура допроса магов. Он так и не понял, что едва не погиб этим утром, и Роман Григорьевич не стал ему объяснять. Не потому, что постыдился признаться в собственной беспечности и неосторожности, просто зачем напрасно волновать человека, если всё обошлось?

…А в Кленове они так и не высидели обещанные три дня, потому что детство детством, а долг долгом. Не каждый день обычным московградским чиновникам приходится осознавать себя персонифицированными элементами Упорядоченного. Сославшись

на новые обстоятельства, Роман Григорьевич нежно распрощался с роднёй, и вечером того же дня они с Титом Ардалионовичем отбыли в Штральзунд удачно подвернувшимся вундервагеном. Переезд предстоял серьёзный — чуть не вдвое дольше, чем до Ростока. Но за жизнь свою они больше не тревожились. Оказалось, что к проездному билету на «чудесный вагончик», если берёшь его заблаговременно в кассе, а не в последнюю секунду у кондуктора, прилагаются не менее чудесные лимонные пастилки — одной штуки было достаточно, чтобы в течение двух часов не испытывать ни малейшего неудобства от езды.

* * *

Надобно сказать, что господин Листунов, был хоть и Иваном, но совсем не таким дураком, как казалось Титу Ардалионовичу, а наоборот, человеком рассудительным, методичным и практическим.

Покинув борт Невского, он первым делом приобрёл в припортовой лавке иллюстрированный путеводитель по Рюгену — и в ужас пришёл! Чуть не на пятьдесят вёрст вытянулся остров в длину, едва не сорок имел в поперечнике! Имелись на нём равнины и скалы, городки и селения, рощи, поля, луга и прочие детали ландшафта. И попробуй-ка, разыщи, не зная местности, на этаких просторах один-единственный дуб, даже если с него свисает нечто примечательное, вроде сундука на цепях! Да и свисает ли? В некоторых источниках утверждается, будто стоит меж ветвей, или, того хуже зарыт под корнями. А уж дубов-то, дубов на Рюгене — не сосчитать! Если под каждым копать, жизни не хватит, да и местные власти вряд ли позволят иностранцам проводить земляные работы с таким размахом. Ах, как же быть, как же быть?

Но замешательство Ивана Агафонович длилось недолго. Съел сосиску с горчицей, запил кружкой светлого пива, в голове просветлело, пришла умная мысль. Всякая филактерия, будь она в виде сундука или другого какого предмета — объект, несомненно, магический, — рассудил Листунов. — А всякий магический объект обязательно испускает из себя чары, красиво именуемые «эманациями». Поэтому местные маги не могут не знать о его существовании и местонахождении. Значит, дело за малым: найти местного специалиста и расспросить…

Хотя, это как раз сложнее. То есть, с поиском специалиста никаких затруднений не предвиделось: в путеводителе специально были указаны адреса всех практикующих магов и колдунов Имелся таковой и в Засснице, проживал в районе рыночной площади, принимал на дому. Удручало иное. Дело в том, что Иван Агафонович по-германски понимал очень хорошо. Говорил плохо — вот беда! Тому было три причины. Во-первых, отец Ивана Агафоновича, инженер Листунов, был небогат и скуповат, поэтому в гувернантки детям нанял не настоящую немку, а ревельскую. Во-вторых, преподаванием эта дама занималась спустя рукава, больше следила, чтобы подопечные не шалили, и квасила капусту. В-третьих, сам Листунов-младший усердия к учёбе тоже не проявлял, поэтому в разговоре безбожно путал артикли, падежи и формы неправильных глаголов.

К этому своему недостатку он долгое время относился философски: кому надо — поймут. И когда ему по службе доводилось сталкиваться с иноземцами, объяснялся с ними как умел, без малейшего смущения. Но пару лет назад один из его приятелей

и сослуживцев, Владимир Сивцев, женился, да не на русской — на татарочке из Крыма. И всем молодая жена была хороша: красавица каких поискать, хозяйка золотая, нравом смирна и неперечлива. И по-русски разумела — сыпала бойко, как сорока, даже не задумываясь о такой малости, как род и падеж. Мужа своего, нежно обожаемого, звала ласково: «моя Володя» — скоро его всё отделение так обзывало, и за глаза, и в глаза…

Вот, примерно как татарочка Нурчечек говорила по-русски, так Иван Агафонович изъяснялся по-немецки. И стыдился с тех пор. Поэтому к колдуну, или, как его здесь называли, «цаубереру Шванну» шёл с большой неохотой, движимый, единственно, чувством долга.

К счастью, позориться ему не пришлось. Едва успел представиться, как господин Шванн, (энергичный молодой человек типично бюргерской наружности, похожий больше на инженера или врача, чем на колдуна) из вежливости перешёл на русский, тоже не безупречный, но и не совсем уж безграмотный.

— Дуб? А на дубу есть сундук? А в сундуку есть филактерия древний злодей? О, да-а, слышаль, непременно слышаль. Но таковой дуб есть не на нашем Рюген, на нашем Рюген такового дубу нет.

— Как — нет? — сердце Ивана Агафоновича упало. — Но во всех книгах сказано…

— Там сказано не про Рюген, нет. Там сказано про Буйан, что в синем море-окийан, и посередь бел-горьуч камень Алатир. Вам, молодой человек, надобно попадать на Буйан, так.

— А это далеко? — Листунов робко понадеялся, что Буяном называется какой-нибудь незаметный островок по соседству, и туда можно добраться на лодке. Но ответ колдуна его вконец озадачил.

— Не далеко, нет. Буйан тут, везде — он широко обвёл руками вокруг себя. — Здесь Рюген, здесь и Буйан. Вместе и врозь, так.

— И как же мне попасть на Буян? — без особой надежды спросил Листунов. Он понял, что речь идёт о каком-то загадочном магическом явлении, не то расслоившем один остров надвое, не то объединившем в одном месте и времени два разных острова. А чтобы управляться с магическими явлениями, нужно самому быть магом или колдуном. Роман Григорьевич, правда, ведьмак, но, судя по всему, начинающий, так что и он вряд ли поможет. Как же быть?

Но, к его удивлению, ответ был получен незамедлительно, чёткий и ясный.

— Кто хочет попадать на Буйан, должен езжать на мыс Аркона. Там есть Путь и там есть человьек, ведающий Путь. Он показать. Или не показать — как вам везти.

— В смысле, как нам повезёт? — уточнил обстоятельный Листунов. — А от чего это зависит? От денег? Он дорого берёт?

Господин Шванн рассмеялся:

— О, найн! Только от настроений, не от деньги. Деньги он не берьот, кто хочет давать — бьёт костиль… Нет, не костиль. Как по-русски: палка, на ней крюк, — для наглядности он показал рукой что-то хищно изогнутое.

— Клюка? — предположил догадливый сыщик.

— Вот! — обрадовался молодой колдун. — Кльука. Он старый безумный вольхв. Машет своим кльука и орьот: «Чур! Чур! Сгинь!», — и добавил, вздохнув. — Очень, очень сильный вольхв. Мне такой не одолеть, я на Буйане не бываль. Но вы русский Иван, вас он иногда может пропускать.

— Что ж, благодарю за ценный совет, — поклонился Иван Агафонович. — Сколько я должен за приём?

— А! — небрежно махнул ручкой господин Шванн. — Я с вас тоже деньги не беру! Чем я хуже старый безумный вольхв? — потом вдруг посерьёзнел, сказал значительно. — Нельзя брать деньги, когда Иван идёт на Буйан. Грех! — похоже, цауберер Шванн был совсем не так прост, как казалось на первый взгляд…