Опасная компания
Шрифт:
Он скрестил руки на груди и смотрел теперь на нее с нескрываемым цинизмом.
— Если все, что вы говорите, — правда, то, видимо, мне изменяет память. Я не припомню, чтобы вы отвергли мой поцелуй в парке. И я, конечно, не придумал тот явный интерес, который вы проявили ко мне вчера.
Нарочитая пауза была рассчитана на оскорбление — и она произвела должный эффект. Джорджиана приоткрыла рот и возмущенно ахнула, но Максим был слишком раздражен, чтобы замолчать.
— Я могу прочесть те знаки, которые говорят, что я женщине интересен, и вы, леди, подавали их, а это хоть кого может сбить с толку!
— А я должна была сначала
Максим сердито встряхнул головой:
— Не уводите разговор в сторону. Если бы я не был вам интересен — так же, как вы интересны мне, — меня бы здесь не было. И не заблуждайтесь, считая, что между нами был только невинный флирт. — Он шагнул к ней. — Я уже давно не занимаюсь этими развлечениями для подростков. — Второй шаг — и он уже стоял совсем рядом. — Я играю в серьезные игры, миссис Манчестер.
— Аморальные! Неэтичные! И не пытайтесь прикрываться своим обаянием. Мы оба знаем, чего вы добивались с самого начала. Я не верила, что вы настолько беспринципны, что пойдете на… на… Ну так мой ответ: НЕТ. Н-Е-Т! Вам все понятно?
— Я пришел получить объяснения — и я их получу! — крикнул он.
Джорджиана покачала головой, но говорить не могла. У нее было такое ощущение, будто ее долго били. Она с самого начала подозревала, что Максим Дехуп — репортер, который рассчитывает на эксклюзивный материал. Но теперь, когда он открыто признался в этом, ей стало тошно — и она сама не понимала почему. Но это не имело значения. Важно было сохранить инкогнито, несмотря на досадный провал. Ей надо выяснить, что он собирается делать с полученными сведениями.
Не поднимая головы, она спросила:
— Как вы про меня узнали?
Максим вздохнул. Остатки его гнева рассеялись, пока он подыскивал слова, которые не выдали бы его чувств. Пора признаться хотя бы самому себе: его неудержимо влечет к этой недоступной женщине. Она играла, а возможно, втайне смеялась над ним. И от одной этой мысли он снова пришел в ярость.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Она по-прежнему не поднимала глаз, а тонкие пальцы побелели от напряжения.
— Я узнал про вас совершенно случайно. Сначала ваш телефон разыскивала секретарша. Выяснилось, что номер не зарегистрирован, но у меня не было времени разыскивать его самому. А вчера вечером, вернувшись домой, я решил позвонить и пригласить вас с мужем на обед, который устраивает наша газета «Плауден кроникл» на следующей неделе. У меня с собой не было вашего телефона, так что я позвонил Коре Уолтон. И в ходе нашего разговора она сообщила мне то, что вы так старались от меня скрыть.
Джорджиана застыла от изумления. О чем он говорит? Коре Уолтон ничего не известно о ее положении!
— Что именно сказала вам Кора?
Максим снова заговорил презрительным тоном:
— Во-первых, что это не ваш дом. Вы, очевидно, считали, что он должен произвести на меня впечатление? — Он осмотрел вестибюль. — Дом, конечно, милый, но ни в какое сравнение не идет с теми, где мне приходилось бывать. — Он повернулся к ней и с подчеркнутым интересом скользнул по ее закутанной в махровый халатик фигурке. — А вот вас, напротив, ни с кем сравнить нельзя!
— Ну уж нет! — Джорджиана перестала цепляться за дверь и с силой ее захлопнула. — Оставьте свой сарказм при себе. Говорите, что еще вам сказала Кора. И немедленно!
Он раздраженно нахмурился:
— Так ли необходимо нам стоять в прихожей? Тут стало холодно — вы ведь выпустили все тепло на улицу.
— А я вас и не приглашала, — напомнила она, решительно выставляя вперед подбородок.
— Да, — начал он обманчиво мягко. — А вот вчера пригласили. Вы впустили меня в дом и чуть было не заманили к себе в постель, правда?
Джорджиана затаила дыхание, когда его пальцы прикоснулись к ее щеке. Опасен! Он очень, очень опасен! А потом она почувствовала, как его указательный палец прослеживает полумесяц ее шрама.
— Ты струсила, да, Джорджи? — Его голос превратился в мурлыкающий шепот. — Пока я наверху принимал душ, у тебя было время прийти в себя. Ты подумала: «Я замужняя женщина. А что, если муж обо всем узнает, когда вернется из плавания? Что, если ему обо всем расскажут?» И поэтому ты притворилась, будто твой муж живет здесь, с тобой, правда? — Его палец продолжал скользить по ее шелковистой щеке. — То бренди у огня на самом деле предназначалось для нас с тобой, правда, Джорджи? Ты представила себе, как мы будем лежать рядом перед этим пылающим пламенем? — Он придвинулся так близко, что его дыхание мягко защекотало ей кожу. — Тебе хотелось узнать, что ты почувствуешь, когда я обниму тебя, обнаженную? Когда буду любить тебя на мягком ковре?
— Если вы снова попытаетесь меня поцеловать, я вас укушу!
Мгновение ей казалось, что он все равно это сделает, но он отодвинулся, а его рука опустилась вниз. Он медленно покачал головой, словно ему самому было трудно поверить в происходящее.
«Он ничего, вообще ничего не знает!»
Эта мысль пришла к ней внезапно. Максим ничего не знал ни о ней, ни об убийстве, свидетельницей которого она стала, ни о том, что она скрывается. Он был просто скучающим плейбоем, которому захотелось соблазнить одинокую замужнюю женщину. Чувство облегчения стремительно сменилось возмущением. Ей даже захотелось его ударить.
— Вам нужны факты, мистер Дехуп? Хорошо, вы получите факты, — напряженно проговорила она, не пытаясь замаскировать враждебность, которую в эту минуту испытывала к нему. Она шагнула ближе. — Мой муж — офицер военно-морских сил и сейчас находится в плавании на подводной лодке. Я присматриваю за домом супружеской четы по фамилии Роудс. Вы пришли, чтобы услышать от меня именно это? О да, я могу сказать еще одно! — Ее руки невольно сжались в кулаки, когда она вспомнила его гадкие слова насчет ее интереса к нему. — Я понимаю, что это будет для вас ударом, но я не нахожу вас неотразимым. Если бы я и испытывала соблазн изменить мужу, то по крайней мере выбрала бы в любовники человека доброго, тактичного и по-настоящему благожелательного. А вы всем этим требованиям не удовлетворяете!
Максим потрясенно смотрел на нее. Он был одновременно смущен, раздосадован и заворожен. Он ожидал, что она будет выкручиваться, оправдываться. Сначала будет отрицать свой интерес к нему, но в конце концов во всем признается. Она же его завлекала! Бог свидетель, завлекала! Только так можно было объяснить ту страсть, которая пробуждалась в нем всякий раз, когда он ее видел. Ведь это она его заманивала, разве не так?
Он отступил еще на шаг, отталкиваемый гневом, который исходил от нее, словно жар от печки. Она была в ярости. Но за этой вспышкой гнева было еще что-то не до конца скрытое. Казалось, она… загнана в угол!