Опасная красота. Поцелуи Иуды
Шрифт:
В тот же миг запах роз показался противно-приторным, и мне захотелось сбросить всю корзину с крыши.
А написано там было всего-то несколько строчек.
Цветы от клиента, предвкушающего встречу с тобой, дорогуша! Он уже в Предъяле и послезавтра его именины. Подарок должен быть на уровне. Не забудь про томатный сок.
Хотя подпись не было, ясно, как белый день — записка от Эдны Диофант, которая никоим образом не отказалась от плана продать меня какому-то супер-денежному клиенту,
Так как у меня… у меня было менее пяти раз, надо мной можно было провести какой-то сложный ритуал. Снова невинной бы он меня не сделал, но с помощью каких-то хитрых магических иллюзий воссоздал для мужчины именно эти, ни с чем не сравнимые ощущения.
Для того, чтобы ритуал прошел гладко, два дня перед ним не нельзя было ничего есть, а только пить в неимоверных количествах томатный сок.
Который я, к слову, терпеть не могла!
Но не это было самым страшным.
Не это, а то, что я заранее с содроганием думала о том, что мне придется заниматься этим с каким-то посторонним мужчиной.
Да еще и улыбаться ему и очаровывать его… Это было выше моих сил…
Но двадцать пять миллионов сами себя не заработают. Бабушке уже нужно покупать лекарство — пластинка “Теагаста” подходит к концу. Я и не думала, что в одной упаковке всего десять таблеток!
Да и Александр Брент, получивший от меня первые деньги в уплату долга, и, чуть ли не облизнувшийся, как кот, наевшийся сметаны, надолго этой суммой не удовлетворится.
Как говорит бабуля — назвался груздем — полезай в кузов.
Я не похожа на проститутку, сказал Дейвис Шеринг. Но я уже стала ей, когда Кастор Трой спокойно выложил миллион лей за ночь со мной, а затем получил эту ночь.
Почему тогда меня передергивает от мысли, что кто-то, кроме него, будет меня касаться?
Кроме него и…
Коула Тернера.
Отдающий плесенью и какой-то особенно противной кислотностью томатный сок, который я глотала все следующее утро, конечно, был редкой гадостью, но не такой, какой оказался личный кабинет офицера Анежки Гурович.
Я ожидала увидеть аскетичную келью, под стать суровой непреклонной сестре, но нет — ее обиталище выглядело максимально обжитым, в силу того, что стены были увешаны вышитыми картинами, которые, похоже, были именно ее рукоделием. Ну а самое почетное место занимал вышитый крестиком портрет Его Высокопреосвященства, Коула Тернера, представленный на манер иконы.
Хотя, на мой взгляд, получился он у сестры не особо похожим и каким-то кривобоким — в реальности кардинал был намного красивее.
Кажется, суровая нравственница чуть не поперхнулась чаем из большой розовой кружки, завидев меня, робко заглянувшую в ее логово. К сожалению, пришлось пойти на крайние меры, потому что у отдела нравственных преступлений, который целиком занимал пятый этаж, имелся свой собственный дежурный, к которому, как тогда к Эймсу, я подойти так запросто не могла бы.
Хотя я вообще, если честно, сомневаюсь, что даже когда-то в будущем я смогу запросто подойти к Эймсу. Вряд ли он, так же, как и Итан Энглер, догадывался, что возникает в моей голове, когда я вижу его.
— Сестра Гурович, можно? — я потупила взгляд. — Я к вам за советом… Я же могу попросить у вас совета, как у натуры незамутненной и исключительно верующей?
— Капеллан Петцваль что, нынче отказывает пастве в советах?
— Мне…мне стыдно признаваться в этом мужчине, сестра, — прошептала я едва слышно. — По-моему, только вы сможете меня правильно понять и наставить на путь истинный…
И если до этого Анежка, кажется, еще подумывала вышвырнуть меня из своего кабинета прочь, сейчас градус ее интереса просто зашкаливал, что, как ни странно, сделало ее более мягкой.
Правда, более мягкая Гурович была, кажется, еще страшнее Гурович злобной.
— Тогда проходи, садись! Чаю налить тебе? Так что ты там хотела мне рассказать?
Обалдев от такой щедрости, от чая я отказалась и принялась изливать душу:
— Понимаете, сестра Гурович, дело в том, что я испытываю недозволительные эмоции к одному мужчине. Чувства эти запретны, я понимаю, что не мне, никакой другой девушке с ним не быть. Ведь ему нельзя жениться и быть отцом детям… Я осознаю, что это ужасно, но ничего не могу поделать со своей страстью. Прошу вас, дайте совет, как избавиться от наваждения?
По мере того, как я говорила, плоское лицо Гурович наливалось красным, как вызревающий в ускоренной съемке томат.
В то же время было забавно наблюдать за тем, как она изо всех сил старается сдержаться.
— Кто этот мужчина? — спросила сестра Анежка, а саму ее чуть ли не трясло — ведь она прекрасно поняла, о ком идет речь. — Кто он такой? Церковного сана?
— Не могу назвать имя, — я опустила ресницы. — Ведь вы его знаете… Я знаю, что ваш сан позволяет обратиться к вам, как к наставнице. Вот и прошу — наставьте меня на путь истинный! Подскажите, как избавиться от непозволительного чувства? Вот она я перед вам, офицер, вся, как на ладони! Не останьтесь глухи к моей мольбе!
Лицо Гурович отражало признаки усиленной умственной работы, и я прямо-таки своим мысленным взором видела, как там, под пучком волос, как будто скрученных из проволоки, работают маленькие винтики и шестерёнки. Мыслительный процесс сестры завершился неожиданным образом: она достала из какого-то шкафчика небольшой пузыречек из темного стекла и поставила передо мной.
С некоторым обалдением я вчиталась в этикетку, на которой было написано: «Стоп-интим капли для регуляции полового влечения у женщин» и нарисована очень довольная жизнью девушка с абсолютно фальшивой, наигранной улыбкой.