Опасная помощница
Шрифт:
— Эй, а ну, полегче! — крикнул Матвей. — Степан, ты чего такой бешеный сегодня? У нас тут спарринг, а не бойня. Вадьку покалечишь, а у него ребёнок маленький.
— Не просто маленький, а малюсенький, ему полтора месяца всего, — подтвердил Вадим, вытирая боксёрской перчаткой пот со лба. — Степан, ты реально дикий. Что стряслось?
— Извините, мужики.
Двое мужчин тренировались на ринге под присмотром хозяина спортивного клуба Матвея Артемьева. Кроме клуба единоборств Матвей руководил охранным агентством, которое контролировало
Но хозяин «Монолита» сегодня почему-то слетел с катушек. Бедный Вадим попал под град сокрушительных ударов, ему оставалось только защищаться, атаковать не получалось, так как Степан превратился в настоящего терминатора. Его серо-зелёные глаза пылали мрачным огнём, челюсти были упрямо сжаты.
Ему потребовалось время, чтобы успокоиться и прийти в себя. Мужчины сняли перчатки, размотали ленты с кулаков. Демидов ободряюще похлопал друга по плечу, украшенному кельтской татуировкой. Сам Степан — крупный тридцатишестилетний мужчина — тоже был щедро расписан чёрной тушью. Замысловатые узоры качались на бицепсах и мощных плечах в такт движениям железных мышц.
— Прости, Вадим.
— День был тяжёлый, Степан?
— О**еть, какой тяжёлый. Но я не должен был выплёскивать на тебя эмоции.
— Раз ты такой бешеный, надо было тебе сегодня с Рустамом спаррингнуться, — заметил хозяин клуба. — Вот я не додумался вас друг против друга поставить.
Мужчины обернулись и посмотрели на атлета-тяжеловеса, настоящую глыбу из тугих мышц. Рустам тренировал на соседнем ринге девятилетнего мальчугана — сына Матвея. На фоне массивной фигуры бойца пацан смотрелся воробышком, но он бойко колошматил кулаками и коленями по боксёрским лапам, которые подставлял ему атлет. Ещё и подзуживал Рустама:
— Рустик-хрустик, сейчас я пробью твою защиту! Готовься! Как дам! И ногой, и с разворота! Бдыщ, бдыщ! Ну как, круто получилось?
— Мужик, ты поменьше болтай, — добродушно усмехнулся черноволосый верзила. — Работай.
… - Пора тебе, Степан, что-то делать с твоей жизнью, — сказал Матвей, когда три татуированных богатыря уже сидели в сауне, замотавшись в простыни.
Горячий пар поднимался от раскалённых камней, сильно пахло нагретым деревом.
Вадим удивлённо посмотрел на Матвея — зачем тот завёл такой разговор? Подобная тема время от времени обсуждалась в их компании, но при этом настроение Степана только ухудшалось. А сегодня он и так взвинченный.
Но Матвей упорно гнул свою линию:
— Тебе лет-то всего ничего, а ты себя похоронил. В каменную статую превратился. Давай, очнись, дружище. Хватит, бл**ь, киснуть. Прошлого не вернёшь.
Степан нехорошо прищурился, окинул друга сумрачным взглядом, но ничего не ответил.
— Вот не надо на меня зверем смотреть. Мне не страшно, — улыбнулся Матвей и толкнул друга локтем. — Жизнь длинная, Степан. Давай уже просыпайся, парень.
— А сегодня что у тебя стряслось? — спросил Вадим.
— Да так, мужики… Не обращайте внимания.
Из клуба единоборств Степан вышел вместе с Вадимом. Мокрый асфальт блестел в свете вечерних фонарей. Весь день светило солнце, и сугробы капитально подтаяли, по тротуару бежали ручьи.
— Ты сейчас домой? — поинтересовался Степан. — К жене, детям?
— Ага. — Вадим сунул руки в карманы куртки, глубоко вдохнул воздух, набирая полные лёгкие, и безмятежно улыбнулся. Он выглядел счастливым человеком, чем составлял контраст своему угрюмому товарищу.
Нет, Демидов не всегда был таким угрюмым. В своей прошлой жизни он умел улыбаться и радоваться самым обычным вещам. Но судьба забрала у него то, что он ценил больше всего на свете, и Степан превратился в одинокий мрачный утёс.
— Как твой сынок, Вадим? Сложно с младенцем? Ночью буянит?
— Не-а. Настя ловко с ним управляется, — с нежностью произнёс Туранов.
— Молодцы вы. Матвей, наверное, гордится, что в честь него назвали?
— Ещё бы! Он крёстный папаша у нас. Уже ждёт крестника на тренировку, планирует, как будет с ним заниматься в клубе.
— Ну, всего-то лет пять подождать, — хмыкнул Демидов. — И можно начинать.
— Да ты что — пять! В два года уже приведу, — рассмеялся Вадим. — Эх, у меня сын! До сих пор поверить не могу. Орать хочется от счастья.
Степан тепло похлопал по плечу младшего товарища. Но даже солнечные эмоции Вадима не могли изменить его настроение.
— А ты домой, Степан, или ещё есть дела?
— Домой.
— Тогда погнали.
Вадим погрузился в свою ярко-синюю «ауди», а его спарринг-партнёр направился к огромному серебристому «лендкрузеру». Друзья жили в одном и том же жилом комплексе. Проезжая мимо друга, который всё ещё не сел в машину и о чём-то глубоко задумался, Вадим посигналил и жестом показал Степану: давай, догоняй.
Демидов вошёл в квартиру, потоптался, как медведь, в прихожей, мазнул взглядом по зеркалу, где отражалась его крепкая фигура. После тренировки и сауны всё тело приятно ныло, по мышцам разливалось тепло. Но на душе у Степана было пасмурно.
Раздевшись, он опустился на диван в гостиной, вытянул ноги и уставился на фотопортрет, висевший на стене напротив. Это было фото его жены Анны. Взгляд скользил по милым чертам, а сердце привычно отзывалось глухой тоской. Четыре года прошло, а ему до сих пор больно. Почему?
Ведь говорят, что время лечит…
Нет, конечно, оно лечит.
Вспомнить только, что с ним было раньше… В кого он превратился в первый месяц после её смерти — до того, как сумел взять себя в руки? Тогда он был загнанным зверем, обезумевшим от чудовищной боли. Метался по квартире, крушил мебель, царапал ногтями стену, лупил по ней кулаками, сбивая костяшки… Но никакие вспышки ярости пополам с диким отчаяньем ничего не могли изменить.
Трагический инцидент на горном склоне, и всё, его любимой больше нет, она исчезла… Навсегда. Какое страшное слово…