Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое
Шрифт:
Отец сказал:
— Но ты прекрасно понимаешь, что проблем теперь будет еще больше.
И тут же подошел какой-то человек и спросил:
— Что случилось? У этого мальчика умер отец?
Без этого никто...
— Видишь! — воскликнул отец. — Было лучше, когда ты был девочкой. А теперь я умер! Отращивай волосы как можно скорее. Иди к своему каке, этому наркоману, пусть что-нибудь сделает, иначе у меня будут большие проблемы. Весь город, все начнут приходить. Ты ходишь по всему городу, и все будут думать, что
И все действительно стали приходить. Это был последний раз, когда он что-то со мной сделал. После этого случая он сказал:
— Я больше ничего не буду делать, ведь это приводит к еще большим проблемам.
— Я ни о чем не просил, — ответил я, — я просто делаю свое дело. Тебе не нужно было вмешиваться.
Я никогда не позволял ему давать мне советы. Вскоре всей моей семье стало понятно, что я терпеть не могу советов — что бы мне ни говорили, я все делал наоборот, чтобы отучить их давать мне советы.
Я говорил им:
— Если вы посоветуете мне что-нибудь, я сделаю полностью наоборот, так что лучше не давайте мне советов. Я не хочу всю жизнь носить в себе ваши голоса, — пожалуйста, не засоряйте мой ум. Я хочу слушать свой собственный голос, если он есть. А если его нет, то мне хорошо и так. Меня вполне устраивает мое естество.
Постепенно они поняли, что в мои дела лучше не вмешиваться, да в этом и не было смысла, поскольку это приводило к еще большим проблемам — я начинал делать что-то такое, что доставляло им еще больше беспокойства.
В конце концов дошло до того, что, бывало, когда я сидел в комнате, моя мама оглядывалась вокруг и говорила:
— Никого нет. А я хотела, чтобы кто-нибудь сходил на рынок за овощами.
Я отзывался:
— Я тоже никого не вижу. Здесь никого нет, только я сижу — никого нет.
Меня не брали в расчет, не считали кем бы то ни было — я был никем. Она могла смотреть на меня и говорить:
— Я никого не вижу.
И она соглашалась со мной:
— И я никого не вижу, комната пуста.
И она уходила, чтобы найти кого-нибудь, чтобы отправить его на рынок.
С того момента как они признали меня никем... я заметил, что именно с того момента перестал слышать голоса. А это произошло где-то в возрасте девяти или десяти лет. Им пришлось признать меня никем — ни в чем не рассчитывать на меня, не поручать мне никаких дел, даже самых мелких.
Потому что, бывало, мама говорила мне:
— Сходи принеси дюжину бананов, — и я шел. Рынок был недалеко, всего в четверти мили — наш город был небольшим. Но пока я туда шел, я встречал так много людей, завязывалось так много разговоров, что к тому времени, когда я попадал на рынок, я забывал, зачем пришел. Кроме того, рынок уже закрывался. Нужно было скорее что-то покупать, потому что солнце уже садилось или давно село.
Тогда я возвращался домой и спрашивал:
— За чем ты меня посылала?
— Тебе ничего нельзя поручить, — отвечала мать. — Я просила сделать простую вещь: купить дюжину бананов — а ты приходишь через пять часов с
Я отвечал:
— Что поделать? Мне повстречалось столько людей, нужно было решить столько проблем, столько вопросов, было столько споров. Когда я пришел на рынок, я уже обо всем забыл, поэтому мне пришлось вернуться и спросить.
Все перестали надеяться, что я могу быть чем-то полезен, — но это мне невероятно помогло. Мало-помалу в своем собственном доме я стал отсутствующим. Все проходили мимо меня, как будто никого не было. Со мной не здоровались. Меня ни о чем не спрашивали.
И, насколько я помню, с тех пор я не слышу никаких голосов. Но до десяти лет они меня очень одолевали, и когда я начал работать над собой, мне пришлось встретиться со всеми этими голосами и сознательно их отбросить. Это не сложно, нужно просто осознать, что это не твой голос, а голос твоего отца, матери или раввина, — и с благодарностью сказать ему: «Спасибо, что был со мной все это время, но теперь все, хватит. Теперь мы расстаемся».
И как только ты освободишься от всех голосов, только тогда... потому что среди толпы на рыночной площади, в которую ты превратился внутри себя, практически невозможно услышать свой собственный голос. Это будет началом того, чтобы быть собой; дальше случится гораздо большее — но это естественно, тебе не нужно ничего для этого делать.
Все, что тебе нужно, — это избавиться от голосов, которые заглушают твой собственный голос. И как только это произойдет, начнет расти твое собственное видение, твое собственное понимание. Понемногу, понемногу ты начнешь осознавать проблемы, которые никогда раньше не осознавал — у тебя были готовые ответы. Впервые ты начнешь слышать чрезвычайно важные вопросы — раньше ты даже не подозревал, что они у тебя есть.
А свой собственный вопрос всегда очень важен, именно потому, что это твой собственный вопрос, и в самом этом вопросе заключен ответ.
Только если вопрос твой собственный, в нем заключен ответ. Но все так называемые доброжелатели постоянно дают тебе свои собственные вопросы и ответы. Никого не интересует, твой ли это вопрос, твой ли это ответ. В действительности они боятся, что однажды ты можешь найти свой собственный вопрос. А как только ты найдешь свой вопрос, все их ответы окажутся недействительными, все их писания окажутся чепухой. И они опасаются, что, как только ты обретешь свое собственное существо, ты станешь индивидуальностью.
Обществу не нужны индивидуальности. Оно хочет, чтобы ты был христианином, хорошим христианином, хорошим иудеем, хорошим индусом, респектабельным. Оно не хочет, чтобы ты был индивидуальностью, потому что индивидуальности живут и действуют свободно. Индивидуальность лучше умрет, чем позволит сделать себя психологическим рабом.
А как только ты индивидуальность, познать себя становится очень просто, потому что тогда ты являешься собой. Тогда тебе достаточно только закрыть глаза и посмотреть, кто ты есть.