Опасное наследство

Уэйр Элисон

Он заглядывает мне в глаза и проницательно заключает:

— Насколько я вижу, такая перспектива радует вас, миледи. Вам будет приятно узнать, что за вас выступает и венецианский посол. Но превыше всего — воля королевы, которая хочет видеть вас своей наследницей.

— Я никогда не могла рассчитывать на это и ничем не заслужила такой милости, — вырывается у меня. Голова слегка кружится, и я с трудом подыскиваю подходящие слова. — Я верноподданная ее величества и в этом деле покорно приму ее волю. Но хотя подобное известие и доставляет мне радость, я молю Господа, чтобы он даровал королеве много здоровых сыновей для продолжения ее рода.

Ренар одобрительно улыбается,

и я понимаю, что нашла нужные слова.

— Но есть одно «но», миледи, — говорит он. — Королева знает, что вы были воспитаны в протестантской вере, и ее величество питает надежду, что вы, будучи еще совсем молодой, не станете возражать, если в вопросах религии вас будут наставлять более мудрые головы. Она станет счастливейшей из женщин, если будет знать, что ее дело продолжит сторонница старой доброй веры.

Я колеблюсь. Могу себе представить, как отреагируют на это мои родители. Да и Джейн тоже. Они все истовые протестанты и ни за что на свете не отступятся от своей веры.

— Вы обещаете подумать об этом? — спрашивает Ренар. — Полагаю, нет необходимости объяснять вам, чт'o в данном случае поставлено на карту.

— Да, сэр, — с чувством отвечаю я, не желая демонстрировать послу свои сомнения и тем самым рисковать возможностью стать законной наследницей королевы… И в то же время я не хочу, чтобы ее величество думала, что я легко отношусь к вопросам веры. — Я обдумаю это со всей серьезностью.

Я исполняю свои обязанности в покоях королевы, но ни о чем другом, кроме разговора с Ренаром, просто не могу думать. Больше всего на свете я хочу когда-нибудь стать королевой. Это самая заветная моя мечта, а теперь, когда между мной и короной Англии стоит всего лишь одна, не слишком молодая и здоровая женщина, эта мечта вполне может воплотиться в жизнь.

Но я не эгоистка. Я думаю о том, сколько добрых дел смогла бы совершить, став королевой, как сумела бы помочь своим родным. Но самое главное — мы смогли бы воссоединиться с Гарри, и я бы сделала его консортом. Ах, как бы мне хотелось увидеть замешательство на лице Пембрука, его смирение и испуг, увидеть, как он становится передо мной на колени!

Я даю себе клятву сделать все, что в моих силах, чтобы оправдать ожидания ее величества. Я надеюсь, что никогда не дам моей госпоже повода огорчаться из-за моих религиозных убеждений. Да, меня воспитали в новой вере, но в таком важном вопросе, как мне кажется, я просто обязана в знак благодарности уступить королеве. Признаться, я не так религиозна, как Джейн или наши родители, а потому меня легче склонить к тому, чтобы подчиниться мудрости ее величества. Если же я не сделаю этого, то, боюсь, окажу плохую услугу себе и своей семье, а вот если поступлю наоборот, то выгоды очевидны… Может быть, даже такова воля Всевышнего.

Я спрашиваю себя, проявят ли родители нетерпимость, узнав, что мое обращение в католичество — это цена королевского титула. Подозреваю, что их честолюбие в данном случае вполне может перевесить, и не исключено, что они смирятся, решив, что игра стоит свеч. А вот Джейн — это я знаю совершенно точно — никогда не пожертвует своей верой, и боюсь, если я приму католичество, сестра просто перестанет со мной разговаривать. А вот интересно, пошла бы Джейн на компромисс, если бы подобное отступничество принесло ей свободу и возможность жить, посвятив себя учению, — она ведь именно этого хочет больше всего в жизни.

Следует ли мне обсудить предложение испанского посла с родителями? В любом случае надо хорошенько подумать, прежде чем сделать это. Откровенно говоря, меня очень беспокоит

их реакция. Но в глубине души я знаю, что решение уже принято.

Погода в сентябре стоит мягкая, и я всегда радуюсь возможности провести свободное время в личном саду королевы. Сегодня я взяла с собой своих щенков и рукоделие. Не успела я поставить корзинку на свободную скамью, как увидела высокую молодую леди чуть старше меня. Она идет в мою сторону с двумя сопровождающими, которые скромно держатся позади. Вид у нее впечатляющий: длинные рыжие волосы, ниспадающие ниже пояса, неброское платье кремового дамаста, почти никаких драгоценностей. Незнакомка откровенно некрасива — какая уж тут красота, с таким узким лицом и крючковатым носом! — но есть в ней удивительное, непередаваемое обаяние, которое сквозит в обращенной ко мне улыбке, а в изящной осанке стройной фигуры чувствуется грация. Я инстинктивно догадываюсь, кто это, поднимаюсь на ноги и делаю реверанс, чувствуя, как сильно она возвышается надо мной.

— Вы новенькая при дворе, — говорит она; это не вопрос, а констатация. — Прежде я вас здесь не видела.

— Я приехала всего несколько дней назад, ваше высочество миледи Елизавета.

— И зовут вас?

— Леди Катерина Грей, — отвечаю я. Мне очень хочется добавить: «Я ваша кузина», но, пожалуй, делать этого не следует. Ведь неизвестно, как относится ко мне Елизавета — дружелюбно, с любопытством, а возможно, даже враждебно? Лучше не рисковать.

Если моя собеседница и удивлена, то никак этого не демонстрирует.

— Добро пожаловать, маленькая кузина. Я давно хотела с вами познакомиться.

— Я здесь, чтобы служить королеве, ваша милость, и присутствовать на коронации, — поясняю я.

Елизавета направляется к скамье, и я спешно убираю корзинку и ставлю ее на землю. Она садится и наклоняется, чтобы погладить моих щенков. Потом кивает — и сопровождающие отходят на некоторое расстояние, где и останавливаются в почтительном ожидании.

— Я знаю вашу сестру, леди Джейн, — говорит Елизавета. — Мы встречались с ней в доме королевы Екатерины, царствие ей небесное. Сочувствую бедам вашей сестры. — Я обращаю внимание, что Елизавета имеет привычку во время разговора жестикулировать, и замечаю, какие у нее изящные руки с тонкими длинными пальцами. Движения кажутся мне несколько нарочитыми, но в целом выглядят привлекательно, особенно на фоне великолепной ткани ее платья.

— Позвольте поблагодарить вашу милость за добрые слова. Ее величество заверила меня, что Джейн здорова и ни в чем не нуждается.

— Ну-ну! А заодно Мария и за вами приглядывает, чтобы вы тоже не выкинули ненароком какой-нибудь фортель! — Елизавета улыбается, внимательно вглядываясь в мое лицо своими проницательными глазами из-под нависающих век. — Вам не приходило в голову, маленькая кузина, что королева пригласила вас ко двору, потому что опасается, как бы какой-нибудь глупец не использовал вас так же, как Нортумберленд Джейн? Конечно, сестра ваша теперь вне пределов досягаемости, а вот вы — совершенно другое дело.

— Я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы повредить ее величеству! — горячо возражаю я.

— Да, разумеется. Я вижу, вы не способны на злоумышление. Но вам и не нужно ничего делать, за вас это сделают другие. Мою сестру волнует не то, что вы можете, а то, кто вы есть.

— Ее величество никогда не выражала ни малейшей озабоченности на этот счет. — Я решаю помалкивать о пожелании королевы назначить меня своей наследницей.

Елизавета вздыхает: