Опасное наследство
Шрифт:
— Мы с вами прошли трудную школу, но, кажется, вы не вполне усвоили урок. Слушайте же. — Она наклоняется ко мне, и я ощущаю терпкий запах ее духов, вижу безупречную чистоту ее белой кожи в обрамлении огненно-рыжих волос. В глазах моей собеседницы ехидство. — Вы думаете, что удостоились почестей, маленькая кузина. А на самом деле здесь просто очень удобно наблюдать за вами.
Но я не верю ее словам, в особенности после того, что мне сказал Ренар. Наверняка Елизавета пытается сбить меня с толку, опасаясь, что я могу стать ее соперницей при дворе… а то и оспорить у нее право на трон.
— У нас много общего, как ни посмотри, — продолжает она. — Мы должны помогать друг другу.
— Если
— Я вижу, вы уже поднаторели в придворных тонкостях! — Она издает короткий смешок. — Но послушайте меня, маленькая кузина. Мы связаны узами крови, близким родством с королевой. Если она умрет бездетной, то наследовать ей буду я. Следующая в очереди — ваша мать, которая один раз уже заявляла претензии на трон и может сделать это снова. Потом идет Джейн, которая теперь в Тауэре, а после нее — вы, леди Катерина. Не бойтесь: обсуждать это можно вполне открыто, никто не заподозрит вас в измене, поскольку в основе всего лежит закон, изданный моим отцом королем Генрихом. Но после того, что произошло с вашей сестрой, королева с великим подозрением относится ко всем, кто может так или иначе претендовать на трон. Она хочет, чтобы мы были вне пределов досягаемости потенциальных изменников и не смогли стать орудием в их руках. Вот почему она держит нас обеих при дворе под присмотром.
Я спрашиваю себя, знает ли принцесса Елизавета о плане сестры исключить ее из числа наследников в мою пользу. Может быть, и не знает, но я подозреваю, что она опытная притворщица. А вдруг она искушает меня или пытается выудить какие-то сведения? Или же Елизавета и в самом деле пребывает в неведении, считая, что ее положение неуязвимо? Что ж, от меня она точно ничего не узнает — я твердо решаю держать рот на замке.
— Вы тоскуете по своему мужу, — говорит она вдруг, и я удивленно смотрю на нее.
— Откуда это известно вашей милости?
— От королевы. Она сказала, что сочувствует вам, но не может допустить, чтобы этот брак был консумирован, и не станет препятствовать его расторжению. Вам следует поскорее забыть своего супруга. — Елизавета смотрит на меня жестким взглядом. Да уж, наверняка эта женщина никогда не позволяет сердцу одержать верх над головой.
Слезинка стекает по моей щеке — я ничего не могу с собой поделать. Я не нуждаюсь в таких жестоких советах. Похоже, мои надежды перечеркнуты навсегда. Даже если Пембрук и передумает, теперь между нами стоит сама королева. Я уже не пытаюсь сдерживать свои чувства и откровенно рыдаю. Моя мучительница наверняка осудит меня за неумение держать себя в руках, ну и пусть.
Внезапно Елизавета смягчается и накрывает своей изящной рукой мою.
— Ты маленькая дурочка. Мария сказала мне, что ты просила ее вмешаться. Неужели ты не понимаешь: она не хочет, чтобы кто-либо из нас вступал в брак? Потому что, моя маленькая кузина, если ты или я выйдем замуж, то станем для нее еще большей угрозой. Мы обе воспитывались в новой вере, и уже одно это — достаточное основание для подозрений в наш адрес. А любой, за кого ты или я выйдем замуж, способен предъявить претензии на трон. Иностранный принц может привести с собой армию, а английский лорд — начать плести заговор при дворе. Да что там, нам с тобой даже замуж выходить не обязательно! Любой может нас использовать: наследницы-протестантки всегда привлекают внимание склонных к измене честолюбцев. Подумай хорошенько! Неужели печальный пример старшей сестры ничему тебя не научил?
Ее логика ясна, ужасающе ясна. Получается, мне никогда не будет позволено выйти замуж и я должна навсегда забыть о Гарри, — для меня это звучит как смертный приговор. Я чувствую в горле комок, который душит меня.
— Теперь ты понимаешь, почему королева никогда не сможет тебе доверять, какой бы преданной фрейлиной ты ни была? — спрашивает Елизавета. — То же самое относится и ко мне.
— Но если она сама выйдет замуж и родит сына? — возражаю я, цепляясь за последнюю надежду.
— Тогда положение может измениться. Однако есть люди, которые с радостью примут участие в заговоре против королевы-католички, в особенности если она выйдет замуж за Филиппа Испанского. Я сама, конечно, ни за что этого не сделаю. И у Марии много верных сторонников. Однако у меня есть все основания опасаться, что если ее величество все же решится на этот брак, то она потеряет любовь многих своих подданных.
— Ваша милость, позвольте спросить: а почему вы говорите мне все это?
Брови Елизаветы резко взлетают вверх.
— Разве это не очевидно? Нас связывают общие узы — узы крови и еще многое другое.
Моя собеседница не вдается в подробности, и я подозреваю, что она имеет в виду религию. Но Елизавета слишком умна, чтобы говорить об этом в открытую. Она каждый день вынуждена делать вид, что всей душой готова принять католичество, и ведет опасную игру. Многие сомневаются в ее искренности, но Елизавета ничем не выдает себя; она должна убедить королеву, что ее обращение искреннее, но в то же время оставить протестантам искру надежды на то, что она перешла в католичество против воли.
Неужели эта женщина пытается заручиться моей поддержкой?
— Я — покорная слуга вашей милости, — отвечаю я, не зная, что еще сказать. Я понимаю, что мне не по плечу тягаться с ней.
— Если ты услышишь какие-то разговоры обо мне, прошу тебя передать мне, — беспечно говорит она.
По-моему, Елизавета считает, что теперь я искренне буду с ней заодно: ведь две наследницы-протестантки, объединенные общим делом, должны поддерживать друг друга. Может, я и ягненок среди волков, но все-таки не настолько наивна, чтобы не понять: она обманом хочет сделать из меня свою шпионку в покоях королевы.
Но я не смею ответить Елизавете прямым отказом, поскольку чувствую, что она может оказаться грозным врагом.
— Благодарю вашу милость за доброту, — говорю я. — А теперь прошу меня извинить, я должна помочь ее величеству одеться к вечеру.
Я делаю реверанс, беру свою корзинку и спешу прочь, Артур и Гвиневра с тявканьем бегут следом. Я оставляю Елизавету сидеть на скамье с непроницаемым выражением лица. Она будет очень разочарована, когда увидит, что я, не таясь, хожу на мессу каждое воскресенье, и поймет, что я не собираюсь распространяться о том, что творится в королевских покоях.
В утро коронации в Вестминстер-Холле собирается большая процессия. Елизавета явно демонстрирует свою холодность, встретившись со мной. Она держалась на расстоянии в последние два дня празднеств, когда состоялось торжественное шествие вдоль Темзы к Тауэру, где монархи по традиции останавливаются накануне торжественной церемонии, а затем — по Лондону к Вестминстеру. Участники этого шествия несли гобелены и цветы, оно сопровождалось представлениями, громкими звуками фанфар и пушечными выстрелами.