Опасные клятвы

Джеймс М. Р.

На этот раз я слышу честность в ее словах. Я вижу блеск в ее глазах и понимаю, что она старается не разрыдаться.

Быстро подойдя к ней, я глажу ее по рукам.

— Я действительно этого хочу, — мягко говорю я ей. — Семья, как та, к которой я привык, и даже лучше. Но мы разберемся в этом вместе. — Я поднимаю руку, чтобы смахнуть слезу, прекрасно понимая, что только вчера вечером я делал то же самое. — Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем ты забеременеешь. А когда ты забеременеешь, я буду с тобой на каждом шагу. Ты начнешь жалеть, что я не обращаю внимания на то, что происходит.

Она смеется, но это неустойчивый и странный смех, не тот, который я привык от нее слышать. Это меня беспокоит, но я не знаю, что с этим делать. Если она не откровенна со мной, не думаю, что нагнетание обстановки поможет. И даже если бы она прямо сказала мне, что не хочет детей, что, черт возьми, я буду делать с этой информацией?

Я не могу с ней развестись, да и не хочу, черт возьми. Мне нравится быть женатым на ней. Но я также не хочу навязывать ей детей. А еще у нас нет времени тянуть с этим. Я слишком долго пробыл с ней утром, и теперь, если мы не закончим завтрак в ближайшее время, я опоздаю.

— Давай поедим, — говорит Марика, как будто слышит ход мыслей, проносящихся у меня в голове. — Я знаю, что тебе есть куда торопиться.

Завтрак проходит спокойнее, чем я ожидал. Марика допивает еще одну мимозу, а затем переходит на горячий чай и потягивает его, пока мы едим киш, бормоча о том, какой он вкусный. Я надеялся снова поразить ее своими кулинарными способностями, но не нахожу в этом того же удовольствия, что и вчера вечером. Сегодня утром все не так хорошо, и мне это не нравится.

Я хотел, чтобы эта поездка прошла идеально, а вместо этого начинаю беспокоиться, что, возможно, это я возлагаю слишком большие надежды на этот брак.

Поездка в город проходит в основном в тишине. Я сосредоточен на работе, перелистываю файлы, которые до сих пор игнорировал, а Марика наблюдает за проплывающими мимо пейзажами, ее лицо задумчиво и потерянно. Когда водитель подъезжает к обочине, я смотрю на нее.

— Мы на месте, — говорю я ей, и она слегка подпрыгивает, а на ее лице появляется улыбка, которая кажется немного принужденной.

Это не то волнение, которое я хотел бы испытывать перед этой встречей.

Я выхожу из машины и сам открываю ей дверь.

— Кредитная карта у тебя, — напоминаю я ей, добавляя в голос дразнящие нотки, намекая на наш вчерашний разговор. — Пользуйся ею, как хочешь. Я позвоню тебе и скажу время и место встречи, когда закончу.

Марика кивает, и, к моему удивлению, прежде чем я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, она поднимается на цыпочки и, прислонившись одной рукой к моей груди, приникает своим ртом к моему.

— Увидимся позже, — мягко говорит она и уходит.

Мне хочется провести весь день с ней, а не возиться с Дублинскими королями.

Они в основном старше меня на два десятка лет, когда я вхожу на встречу, за столом сидят лишь несколько мужчин примерно моего возраста. Уже через несколько мгновений становится ясно, что они не в восторге от брака, который я для себя устроил, даже меньше, чем короли Чикаго.

— Захватить территорию Васильева было бы выгоднее, чем жениться на девушке. Майкл Хэнниган, лидер здесь, в Дублине, хмурится. — Похоже, ты позволил своему члену помешать тебе думать, парень.

Я хмурюсь в ответ и бросаю на него такой же жесткий взгляд.

— И я считаю, что так нельзя разговаривать с равным себе, Хэнниган.

— Хмф. — Он качает головой. — С твоими недостающими тремя десятками лет, парень, мы не равны. Не раньше, чем ты достигнешь моего возраста, а к тому времени я уже буду далеко в земле. Неважно, что ты занимаешь место в Штатах. — Он хлопнул ладонью по дереву стола. — Это был плохой выбор.

— Можете думать, что хотите, но так или нет, брак заключен. И консумирован, — добавляю я. Много-много раз. — Его уже не отменить.

— Это не мешает взять территорию. — Это доносится из-за соседнего стола. — Что бы сделала девушка? Развелась бы с тобой?

За столом раздается смех, который раздражает меня почти до злости.

— Он прав, — говорит Хэнниган. — К черту Васильевых. Девушка у тебя, теперь забирай их территорию и бизнес. Ни одна другая организация в Чикаго даже близко не стоит. Даже мафия там больше не имеет такой власти. Только ты и Николай Васильев. Так что бери то, что должно быть твоим, и мы все будем получать от этого прибыль.

— Нарушив свое слово, вы имеете в виду. — Я не свожу с него взгляда. — Так вот как вы управляете делами в Дублине? Потому что если так, то я не думаю, что мне стоит думать о том, чтобы занять место Васильева.

Это явная угроза, и я ее подразумеваю.

— Моя честность имеет значение, — резко продолжаю я. — Я подписал контракт кровью и поклялся в этом перед священником, в церкви самого Бога. По-твоему, я должен от этого отказаться? Думаешь, я должен убить семью своей жены и забрать их наследие себе, после того как сказал перед ней и всем окружением у алтаря, что буду защищать ее и чтить ее?

За столом воцаряется тишина, и я киваю.

— Я так и думал.

— Тебе следовало посоветоваться с нами, прежде чем жениться на ней, — грубо говорит Хэнниган. — Чикаго все еще подчиняется Дублину...

— Я сам делаю свой выбор. Как и мой отец.

— Твой отец погиб под дулом пистолета. — Это еще одна явная угроза, на этот раз направленная на меня, и я чувствую, как в комнате нарастает напряжение.

— Марика Васильева была хорошим выбором жены, — твердо говорю я. — Союз только укрепит нас. Война стоила бы жизней и денег, причем с обеих сторон, и не давала бы никаких надежд на исход. Мы все должны быть слишком старыми и мудрыми, чтобы проливать кровь, когда есть другой способ сделать это. Николай Васильев теперь наш союзник во всем. А моя жена молода и счастлива, чтобы подарить мне наследника, который мне нужен. Мир лучше.