Шрифт:
Заноза в отважном сердце
Эта компания гуляла в их ресторане далеко не первый раз – у них часто появлялся предлог что-нибудь отпраздновать. А праздновать пусть даже и пустячные события в одном из самых дорогих ресторанов города подобным людям было вполне по карману. Как говорится, был бы только повод. Вот и сейчас нашелся. Что отмечали? Выгодную сделку? Удачное дельце? Или еще какое-нибудь мероприятие на грани с преступлением, а может, и уже за ней? То, что эта компания не относилась к категории законопослушных, известно было давно. Потому что в своем разгуле, особенно уже расслабившись после выпитого, они совершенно не стеснялись официантов. А некоторые, может, и вовсе не замечали этих практически бесшумно двигающихся людей: появляются перед носом полные тарелки-рюмки – и ладненько. Вот только официанты не отвечали своим клиентам взаимностью, ну или по крайней мере не утратили способности видеть и слышать. И из отдельных реплик, порой перетекающих даже в беседу о делах насущных, вполне могли составить себе представление о том, как именно данные посетители ресторана зарабатывали на свою икру с маслом, в которую иногда по какой-то случайности затесывался и хлеб. Вот и сейчас кто-то беззастенчиво, не скупясь на выражения, обсуждал свою новую любовницу, кто-то – очередное неодушевленное приобретение. Голоса их становились все громче и громче, так что Маша невольно слышала все, проходя мимо пирующих к столу их седовласого босса. Крупного сложения, с не утратившей густоту
Сегодня седовласый босс Машу едва заметил. Сидя за главным столом, он благосклонно взирал на своих хмелеющих бандитов, беззаботно хлещущих виски, бренди и прочие веселящие средства за остальными столиками. Вообще-то в этой компании столики обычно были сдвинуты в один большой и длинный банкетный стол, но Маша профессионально продолжала их разделять, ведь каждый из этих столов обслуживал конкретный официант. Да и компании за столами подбирались группами, по интересам, и чем дальше от главного стола, тем шумнее себя вели. Веселились, одним словом. И лишь их босс, как бы много ни пил, всегда оставался внешне неизменным. Не терял ни лица, ни рассудка. Вот и сегодня он что-то тихо обсуждал за столом с двумя своими подручными, сидящими по обе стороны от него. Маша не прислушивалась к их разговору – даже если бы она могла слышать его целиком, а не урывками, ей он был ни к чему. Но отчего-то било по слуху неоднократно услышанное слово «вакант». Может, потому, что такого слова не существовало в словаре родного русского языка? А у нее было все-таки неоконченное высшее образование, и именно поэтому ее коробило безграмотное словечко? Интересно, что оно могло означать на языке собеседников? Уже невольно прислушиваясь при смене блюд, она поняла, что речь идет о живом человеке. Следовательно, скорее всего, это его прозвище. Но странное какое-то, необычное. Хотя у Маши это прозвище вызывало вполне конкретные ассоциации с одним, в прошлом хорошо знакомым ей человеком. Каково же было ее изумление, когда она поняла, что и за этим столом говорят, скорее всего, именно о нем!
– В общем, вы выяснили, где теперь этот Вакантов живет? – раздраженно спросил у подручных босс. – Это ваше дело! Убрать и закопать! Я не хочу больше даже слышать о нем, не говоря уж о том, чтобы он еще хоть как-то мне о себе напомнил! Все! – Он дождался, пока Маша наполнит ему бокал, взглянул на нее, впервые за вечер. Профессиональная выучка позволила ей продолжить свою работу недрогнувшей рукой, и даже ее дежурная улыбка не потускнела. А вот на душе стало неспокойно! Вакантов – редкая фамилия. Следовательно, вряд ли она с преступным боссом знала двух разных людей.
Больше не позволяя себе отвлекаться на посторонние мысли в служебное время, Маша честно отработала этот вечер (точнее, по времени уже ночь). Принося-унося, разливая-накладывая и искусно лавируя вдоль столиков с подносом, на своих высоких каблуках. Она работала в этом ресторане не первый год, и все в ее действиях было отработано до автоматизма. Даже легкое движение бедрами, когда один из захмелевших бандитов попытался ухватить ее, проходящую мимо. Быстрое и плавное, и ровно настолько, чтобы он промахнулся всего на какую-то пару сантиметров. Он что-то кричал ей вслед, после своей промашки едва не упав со стула, но у Маши в лице так ничего и не дрогнуло. Точнее, в той безупречной маске, которую она носила в рабочее время.
В три часа ночи смена наконец-то закончилась. Маша переоделась, с удовольствием тряхнула головой, распустив волосы, весь вечер туго стянутые в узел на затылке. Сверкающая белизной копна упала ей на плечи. Она откинула их, нагнулась застегнуть «молнию» на босоножках.
– Машка, да как хоть ты и после работы можешь носить высокие каблуки? – почти со стоном спросила ее одна из напарниц.
– Мне нравится, – повела плечами Маша. – И потом, главное, колодку удобную подобрать. Тогда этих каблуков почти и не чувствуешь. – Она оглядела себя в высоком зеркале, висящем возле выхода из раздевалки, чуть-чуть поправила воротник курточки и осталась довольна. Такси уже было вызвано и должно было ждать ее у служебного входа.
– Привет! – Маша спустилась по ступеням, звонко цокая по ним каблучками, открыла дверцу ждущей ее машины и плюхнулась на переднее сиденье.
– Привет! – поздоровался Антон, водитель такси, с которым Маша ездила практически постоянно. – Домой?
– Угу. Вези давай мое хрупкое девичье тело, бережно и аккуратно, даже на светофорах и ухабах. Встряхнешь только один раз, когда приедем.
– Ладно, – улыбнулся он, включая зажигание.
Маша расслабилась под тихий рокот мотора и негромкую музыку, льющуюся из автомагнитолы. Возможность доехать домой, не утруждая себя вождением, а полностью положившись на другого человека, была одной из причин, почему Маша до сих пор не купила собственную машину. Хотя могла бы, финансовое положение позволяло. Но это была вторая причина «против»: мама была не в курсе ее денежных дел. А узнай она о них и о том, что дочь может себе позволить личное авто, это ей наверняка не понравится. Ведь у мамы было свое, предвзятое мнение о зарабатывании хороших денег красивыми девушками, и понятие «чаевые» в это мнение не входило. Да и вообще ей категорически не нравилось все, чем занималась теперь ее дочь. Маша только вздохнула, вспоминая яростные споры с мамой – до скандалов в их семье не опускались никогда. Мама считала, что Маше необходимо окончить институт. Маша же считала, что это еще успеется и что в ее 28 лет ей еще можно не торопить события. И потом, ну что он ей даст, этот институт? Когда она и сейчас не только трудоустроена, но еще и хорошо получает? Мама возражала, что это не та работа, которой стоит дорожить даже за хорошие деньги. Отчасти была права. Маша сама испытывала что-то вроде шока, когда только начинала работать, ведь клиенты попадались очень разные, особенно в ночную смену. Для кого-то слова «официантка» и «проститутка» были вообще синонимами. Но поначалу Маше просто необходимо было удержаться на работе, вопреки всем своим трудностям и чувствам. Потому что у нее смертельно заболел отец, и семья быстро нищала, теряя деньги на дорогостоящее лечение, которое в итоге все равно папе не помогло. Так что Маша в те страшные дни должна была зарабатывать не только себе на учебу – тогда она еще упорно продолжала учиться, – но и на жизнь. И она справлялась с этой задачей. Научилась стоически сносить выпады нетрезвых клиентов; отклонять их притязания твердо, но без хамства, что было особым искусством. Попутно с этим освоила еще множество мелочей, уверенно пробираясь по карьерной лестнице. Главное, что для этого требовалось, кроме красивой внешности, – сильный характер – у Маши было. Хотя и непонятно было, откуда взялось. Ведь, по аналогии с людьми, про которых говорят,
– Маш, приехали, – остановив машину у подъезда, Антон не стал ее трясти, как было дозволено, а лишь осторожно тронул за плечо.
– Ага. – Маша зевнула, потянулась, придала спине вертикальное положение, сунула Антону деньги в карман: – Спасибо, Антош. Счастливо доработать.
– А тебе хорошо отдохнуть. Звони, – сказал он ей на прощание.
Маша постояла у своего подъезда, провожая его взглядом и вдыхая прохладную свежесть поздней августовской ночи, плавно перетекающей в утро. Потом окинула взглядом двор. Он был пуст, что ее вполне устраивало. Она прошла к качелям, устроилась в них, смахнув песчинки с сиденья. И, слегка покачиваясь, стала думать. О том приговоре, который вынес сегодня преступный босс человеку по фамилии Вакантов. Могло ли это быть совпадением? Но Машин бывший одноклассник, Глеб Вакантов, вполне мог оказаться тем самым приговоренным. После школы он пошел не в бандюки, как ему пророчили учителя и соседи, а, напротив, устроился работать в полицию. Характер же у него, как можно было догадаться по делаемым пророчествам, еще с малых лет был непростой. На Машин взгляд, Глеб не был задирой, но у него было обостренное чувство справедливости. И при этом он не умел лицемерить и льстить и всегда резал правду в глаза, независимо от того, кому они принадлежали, однокласснику ли или директору школы. А если требовалось, то за правду он готов был кинуться и в бой, не глядя на силы и численность своего противника. Соответственно, врагов он себе наживал еще в школе целыми пачками. Правда, те в большинстве своем предпочитали его тихо ненавидеть, не вступая в открытый конфликт: сухощавый и не очень высокий, Глеб на проверку был гораздо сильнее, чем казался, а в придачу к мускулам брал противника еще и характером. Отчаянный и бесстрашный, он попросту не умел отступать и благодаря этому своему качеству нередко выходил победителем там, где, казалось, не стоило на это даже и надеяться. Уж Маша-то это знала, сама несколько раз была свидетелем того, как превосходящие силы пытались загнать Глеба в угол. Пытались и не смогли. Изменился ли он за прошедшие годы? Маша давно не встречалась с ним, но, зная его по школе, была уверена, что нет, такие, как Глеб, не меняются. Так что он был как раз из тех людей, кто вполне мог испортить жизнь даже главарю бандитов, причем до такой степени, чтобы тот захотел избавиться от него. А значит, нужно его все-таки предупредить. На всякий случай – вдруг речь шла действительно о нем?! И сделать это нужно сегодня, сейчас. Пока разъехавшиеся из ресторана убийцы не отправились на свое задание или не отправили вместо себя других, более трезвых. Ведь кто его знает, вдруг они возьмутся за это именно сегодня? Подкараулят свою жертву, когда она утром пойдет на работу. И все, потом звонить уже будет поздно. Останется лишь прийти на похороны вместе с другими своими одноклассниками и положить на могилу букет… При этой мысли Маша торопливо вытащила из сумочки свой телефон, пролистала список абонентов. Телефоны она меняла уже не раз, но вот симка, на которой она и сохраняла все номера, много лет оставалась прежней. Значит, и телефон Глеба мог где-то сохраниться, хотя они с Машей давным-давно уже не виделись: после окончания школы он, необщительный по натуре, не поддерживал контакта с бывшими одноклассниками. В последний раз они с Машей мимоходом повстречались на улице, где-то года через два после выпускного вечера. И все. Так что о работе Глеба Маша совершенно случайно узнала от других своих одноклассников, встретившихся с ним тоже не по дружбе, а в силу сложившихся обстоятельств. От них же знала о том, что Глебушка по-прежнему весьма нелюдим, в социальных сетях не зарегистрирован и вроде как не женат. Значит, если она попытается дозвониться ему именно сейчас, то в случае ложной тревоги огребет матюгов только от него одного, без подключения его второй половины. Это немного ободряло. Найдя нужный номер, Маша колебалась всего несколько секунд, затем нажала на вызов. И, когда сигнал уже пошел, запоздало испугалась: а не сменился ли номер за это время у самого Глеба? И не разбудит ли она сейчас другого, совершенно непричастного ни к чему человека? Ведь времени-то около четырех, самый сон!
– Алло? – раздался из трубки усталый, но не заспанный и вроде как знакомый голос.
– Глеб, ты? – на всякий случай уточнила Маша.
– Машка?! – Надо же, он ее узнал! – Какими судьбами? Да еще в такой час?
– Нам с тобой нужно поговорить, но желательно не по телефону. И чем скорее, тем лучше. Самым оптимальным вариантом было бы именно сейчас.
Он ничуть не удивился странности такого требования. Немного подумал, потом спросил:
– А ты сейчас где?
– На качелях, возле своего дома.
– Возле дома? А ты адрес не сменила? И никуда не торопишься?
– Не сменила. А тороплюсь… ну разве что в кровать, я после ночной смены.
– Тогда подожди еще минут пятнадцать, выдержишь? Сейчас буду.
– Давай. – Маша отключилась, продолжая покачиваться на качелях. Вроде Глеба она не разбудила. Значит, если выяснится, что произошла ошибка, он не будет на нее за это слишком ворчать. Только чем он таким, интересно, был занят средь ночи, что не спал? Из всех возможных вариантов напрашивались только два: работой или любовными похождениями. Маша усмехнулась, подумав об этом. В школе его дразнили «уголек» за то, что при чисто славянских чертах лица он был жгучим брюнетом с бездонно-черными глазами. И сколько же этими самыми глазами еще в далекие школьные годы было разбито девичьих сердец! В этого диковатого парня влюблялись, невзирая на его сложный характер. А может, наоборот, и из-за характера тоже. И даже Маша, никогда не страдавшая от недостатка поклонников, тоже была в этой компании. Вот только Глеб словно бы и не замечал кипящих вокруг него страстей. По крайней мере, насколько Маша знала, девушкой в школьные годы он так и не обзавелся. Интересно, а как теперь?
Он появился чуть раньше обещанного и так неожиданно, что заставил Машу вздрогнуть.
– Вакантов! – Она едва не подскочила с качелей, уже забыв о том, как быстро и тихо он всегда двигался. – До инфаркта доведешь! Материализовался, блин!
– Сама же звала. – Глеб подошел к качелям, оперся об одну из стоек. Небритый дня два, с запавшими глазами, ставший крепче и шире в плечах, а в остальном почти не изменившийся за пролетевшее время – лицо у него еще в школьные годы выглядело взрослым не по годам. Взглянул на сидящую Машу сверху вниз, наверное, тоже оценивая произошедшие с ней перемены, чуть заметно улыбнулся, встретившись с ней глазами. И, почти сразу переключаясь на серьезный лад, поинтересовался: – Так что у тебя случилось?