Опасный вкус
Шрифт:
Роб прикрывает глаза, продолжая придерживать руку. Скорей бы обращение! Кейси пристрелил Бэна. Единственного кто действительно что-то понимал в медицине. Теперь некому будет вправить ему кость, зашить, наложить шину.
– Лучше бы она согласилась и не упорствовала. Он бы трахнул ее, а потом бы отдал нам. А мы добрые, не мучаем никого, кому приглянулась баба, тот ее и забирает.
– Просто забираете?
– У Рафа не осталось сил ни на притворство, ни на сарказм.
– И ничего больше?
– Ничего!
Роб
– Было всякое. Первые три месяца вообще не совались на большую землю. Одни мужики, наши жены и подружки погибли, сам понимаешь. К нам заплывали несколько. Но они живы и не жалуются.
Раф не может сдержаться. Конечно он понимает! “Добрый парень” ударяется лицом о приборную доску.
– Я спросил, что будет “иначе”, а не если она согласится?
Он терпеливо ждет, когда парень перестанет брыкаться, отплюется от крови и мысленно отругает себя за несдержанность. Им на этой машине обратно возвращаться, а она уже вся в крови, соплях, слюнях, зубах и жировой ткани, что так и сыпется из этого парня. Не думал Раф, что так бывает, но видимо он перестарался и с рукой, и с кровью, и с силой удара.
– Ему нравятся такие! Чтобы сопротивлялись и как можно дольше. Он извращенец и комната у него со всякими штуками есть. Он их уламывает. Телкам проще потерпеть немного, чем изображать из себя Зену - королеву воинов.
Раф только приподнимает бровь в ответ. Он удивлен. Это какой-то новый вид извращения или он просто еще не знает о таком?
– Комната со всякими штуками...
Рафа передергивает от омерзения. Он вытаскивает хлюпающего кровью и соплями парня наружу, а сам идет обратно к машине
– Да. Он собак раньше тренировал. Доги сдохли, а клетки и ошейники остались.
Рафу очень интересно: какой вариант выбрала Алекс?
– И все?
Раф бросает его в снег, на промерзшую землю.
– Да, это все! Когда я стану таким?! Я рассказал тебе все! И ничего не скрывал!..
Никогда. Миру достаточно равнодушных существ, не хватало только, чтобы они становились бессмертными.
– Ты мне больше не нужен. Спи.
Роб моргает, открывает рот, чтобы закричать. Он докричится, хоть кто-то, но все же услышит его. Он хочет жить! Даже с одной рукой можно жить!
– По… - крик застывает в горле.
Свет прожекторов едва достает до человека, что всего чуть-чуть не добрался до места, которое считал домом. Роберт Уильямс Джонс лежит в снегу, уставившись в темноту ночного неба. Открытые глаза, их расширившийся темный зрачок отражает миллиарды звезд, но они уже не видят их.
**Глава 9**
Раф бежит к воротам, не оборачиваясь. Нет нужды убеждаться в том, что этот человек, чьего имени он так и не узнал, мертв. Он умер бы еще на берегу, если бы только Раф ни приказал ему не делать этого.
Человеческий организм - удивительный механизм, а мозг - так и вовсе вершина мысли. Люди и в самом деле способны на многое, другое дело, что некому вложить в них верные помыслы.
Бог, если он действительно существует, покинул этот мир.
Что касается вампиров, что наделены даром внушения и очарования, так им все равно на людей, они воспринимают их, как источник пищи и развлечений, не более.
Истина в том, что вампиры тоже когда-то были людьми со своим набором самых обыкновенных человеческих качеств, таких как зависть, мелочность, трусость и неуверенность в себе.
И жадность.
Наверное это чувство основополагающее в их нежелании помогать людям. Они прекрасно понимают, что в их простой жизни не было бы такого всесильного покровителя. Они осознают, что их заслуги никогда не будут оценены по достоинству и не смогут они получить всемирную славу, не раскрыв себя при этом.
И презрение.
Некоторые человеческие поступки, дела, мысли, тайные желания навсегда отталкивают от них этих сильных бессмертных и в тоже время далеко не святых существ.
Раф знает таких вампиров: равнодушных к человеческой судьбе и горю, некоторых из них он называет своими друзьями.
Раф готов согласиться с ними лишь в одном - мир сильно изменился, а вслед за ним это сделали и люди. Нет, они не стали более трусливыми, подлыми, злыми, жадными и бессердечными. Их просто стало больше. Зло приумножило себя.
И пороки.
Они перестали существовать, превратившись в норму жизни, свято хранимую и уважаемую черту отдельного человека, которую он ни в коем случае не должен был стесняться.
Раф перепрыгивает через ворота, тут же приземляясь на ноги.
Периметр не охраняют: вышки - пусты, не видно вооруженных людей, не слышно собак. Кого бояться хозяевам острова, что справились с самой главной напастью?
Его. Как бы пафосно и великолепно это ни звучало.
Он так зол на себя и на них, а еще на Лиз с ее капризами и... на Алекс.
Да-да-да! Именно на нее.
У него ведь было предчувствие еще утром, что что-то с этим днем обязательно да будет не так! Ей же понадобился компромисс, но не все и всегда можно решить миром.
Она не поссорилась с Лиз, не выслушала кучу претензий от подростка, не осталась виноватой.
Они получили отсрочку, но буря зашла с другой стороны.
“Скажи, чего ты не умеешь или делаешь очень и очень плохо?”
Он не признается себе и кому-либо еще, что девушка умудрилась влезть и плотно обосноваться в его мыслях. Раф злится на себя и на тех уродов, что выкрали у него женщину.
“Алекс! Умоляю тебя, не сдавайся!”
Он на мгновение прикрывает глаза, ведет носом и...