Опекун. Подарок под Новый год
Шрифт:
– Рада, что ты делаешь? – стонет Тим.
Так правильно. Не хочу, чтобы он выходил.
Мы ещё долго лежим в объятиях друг друга. Не знаю как у кого, а для меня эта ночь стала самой прекрасной. С любимым мужчиной, в новогоднюю ночь. Только сейчас я начинаю слышать салюты. Куранты уже давно отсчитали последние секунды старого года. А в Новый год мы вошли в объятьях друг друга. Наверно, это хороший знак. Во всяком случае, мне хочется в это верить.
– Рада, солнце. Почему ты не сказала? – раздаётся тихий голос Тима.
– Если бы сказала, ты бы не согласился.
–
– А я слишком хотела этого, чтобы отказаться от тебя.
– Почему?
– А почему ты хочешь меня?
Молчим.
– Ты же понимаешь, что у нас нет будущего? – снова начинает говорить Тимофей.
– Смотря какое. Я не мечтаю о свадьбе и замужестве. Мне достаточно будет просто встречаться тайно в отеле.
Тим поднимается на локте и заглядывает в моё лицо.
– Ты думаешь, что наши встречи продолжатся?
Приподнимаюсь и целую его в губы.
– Давай не будем о грустном. Просто промолчи сейчас.
– Хочешь обманываться?
– Да. Хотя бы одну ночь.
Снова целую, перемещаюсь к его шее. Как я давно хотела это сделать. Просто прикоснуться губами к кадыку, к пульсирующей венке на шее. Тим закрывает глаза. Он ещё не вышел, но я чувствую, как он снова становится твёрдым.
– Ты сумасшедшая.
– От сумасшедшего слышу.
– Я накажу тебя, – улыбается.
– Уверен, что получится?
Всю ночь до утра мы, как изголодавшиеся, любим друг друга. Я хочу насытиться его ласками и любовью, потому что боюсь, что это наша последняя ночь.
Глава 17. Пока
Просыпаюсь медленно, как от долгой спячки. На улице ещё темно, двинуться не могу. Тим прижимает к себе и тяжесть его рук приятно давит на меня. Не могу вспомнить ни где наша одежда, ни где телефон.
Подтягиваюсь на руках, чтобы заглянуть ему в лицо. Разглядывать его черты лица ещё одна форма моего удовольствия. Ресницы густые, длинные, нос прямой с аккуратными ноздрями, губы сейчас мягкие приоткрытые, но я знаю, что они могут быть и твёрдыми, когда он злится и поджимает их. И как сегодня ночью – горячими и властными. От воспоминаний по телу пробегает дрожь.
Но чем светлее становится в комнате, тем я острее чувствую, что не имею права продолжать с ним лежать.
Я обещала ему, что мне нужна лишь только ночь. Он из-за этого и согласился. И как бы горько мне сейчас ни было, пришло время уходить.
Целую его в губы на прощанье. Шепчу: “Прости” и выскальзываю из его рук. Он спит.
Забегаю быстро в ванну, чтобы смыть запёкшуюся кровь с бёдер. Умываюсь. Заставляю себя думать о предстоящей поездке. Грустить и плакать нет никакого смысла. Я получила то, что хотела. На большее нет смысла рассчитывать.
Этот побег я готовила сразу, как я вернулась к бабушке. Деньги, которые она давала мне, я бережно складывала в копилку, заранее купила билет до Питера. В этот раз я продумала всё.
Время отбытия поезда без десяти девять. Я снова смотрю на телефон, до отбытия ещё полчаса. А меня постоянно охватывает страх как, только открывается дверь вокзала и в проёме появляется мужской силуэт, и отпускает, когда понимаю,
Я уже всё решила. На первое время сниму койку в каком-нибудь хостеле. Буду искать подработку художницей. Телефон у меня хороший. Бабушка с дедушкой подарили. Не пожалели денег, купили дорогущий со стилусом, как я и хотела. Это даже больше компьютер, чем телефон. На нём можно и играть, и работать, и рисовать. На нём я тоже собираюсь выполнять заказы из интернета.
Да ничего, Рада. Прорвёмся! И не в таких передрягах бывали, – успокаиваю себя.
Жить бок о бок с любимым человеком, к которому нет возможности прикоснуться…это пытка. И я сомневаюсь, что смогу её выдержать.
Время подходит к тридцати минутам, и я не выдерживаю и иду на платформу. На морозе некогда жалеть себя. Мысли направлены на то, чтобы не замёрзнуть. В назначенное время приближается проходящий поезд. Гремит составами. Останавливается. Я поднимаюсь на подножку, окидываю взглядом старую платформу и здание жд вокзала, которое залито восходящим солнцем.
“Прощай город! Прощайте бабушка и дедушка! Прощай Тим!”
*** ***
– Как это вы не можете её найти? – цежу сквозь зубы и бросаю злобный взгляд на сотрудника полиции. – Вы знаете на какой поезд она села. Знаете, куда уехала. Так почему бы просто не поискать нормально?
– Тимофей Иванович, вы зря злитесь. Мы делаем всё, что требуется. Но если она уехала сама, то мы обязаны проверить весь путь следования поезда. Тем более, если она хотела спрятаться от вас, то билет до Питера мог быть всего лишь для отвода глаз. Она могла выйти на любой остановке. Вы понимаете какой это масштаб поиска?
– Понимаю.
– Девятнадцать лет это вполне зрелый человек. Не надо так переживать. Её ведь не похитили. Она сама села на поезд , значит, отдаёт отчёт в своих действиях.
Говорить с любым сотрудником сейчас бесполезно. Они как заведённые твердят одно и то же, а мне нужны действия, отчёты.
Встаю и выхожу из участка. Стою несколько секунд на крыльце , никак не могу сообразить, что делать дальше. Уже неделю я нахожусь в полном раздрае. С ужасом вспоминаю первое января, когда вместо Рады я увидел пустое место и несколько капель крови, которые свидетельствовали о том, что последняя ночь была не сном. Сначала я ещё не испугался. Расстроился, что она сбежала, но надеялся поговорить с ней и всё уладить.
А вот когда её и дома не оказалось. А встревоженные глаза матери в немом вопросе смотрели на меня, сердце просто замерло и заболело. Мне никогда не было так страшно за другого человека.
Она сбежала. Сбежала!
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Пинаю мусорку, которая звенит металлическим холодным звоном.
Какой же я дурак. Я должен был догадаться. Должен был. Ведь я же чувствовал, что что-то не так. Почему не прислушался к интуиции? Почему не почувствовал, когда она встала?
Я растаял от удовольствия. Размяк из-за этой маленькой ведьмы. Думал, она никуда уже не сбежит, тем более после прошлой неудачной попытки. Она ведь и города не знает. А я уверен, что искать её надо именно в Питере.