Опекун
Шрифт:
Замерев на лестнице, я всего на несколько секунд предалась неприятным воспоминаниям. Если бы я настояла поехать тогда вместе с Марком или, на крайний случай, не отпустила Маршала… Всё могло бы сложиться иначе. По телу прошёл рой неприятных мурашек, когда я вспомнила домогательства и бранные слова бывшего опекуна. В глубине гостиной послышались какие-то звуки, и я вздрогнула, всматриваясь в темноту. Приближающиеся шаги и четкие очертания мужского силуэта, очень похожие на Генри вызвали приступ паники и сильное головокружение.
— Генри… — испуганно прошептала я его имя, оцепенев от ужаса.
Графин
— Кейтлин! Ты не поранилась? — голос Марка окончательно выбил почву из-под ног и последнее, что я запомнила, были встревоженное лицо мужчины в полумраке и чувство, будто лечу в глубокую пропасть.
Глухой стук капель дождя по стеклу отдавался в висках, словно кто-то трезвонил в колокола. В голове была каша. Руки и ноги нисколько не слушались. И лишь что-то холодное, приложенное ко лбу, частично компенсировало это ужасное состояние.
— Кейтлин! — мне снова мерещился голос Марка. Или же всё-таки нет? Приоткрыв глаза, я увидела сидящего напротив мужчину — небритого, с пролёгшими чёрными кругами под глазам. Он мало напоминал всегда сияющего и ухоженного Марка, но это был он. Не Генри, как мне изначально померещилось. Наверное, у меня уже вконец помутился рассудок на фоне пережитых расстройств. Марк прижимал к моему лбу ткань, смоченную холодной водой. Судорожно сглотнув, я предприняла попытку оторвать тяжелую голову от подушки и занять сидячее положение.
— Прости, — я взяла из рук Марка влажное полотенце и положила себе на колени. — Мне показалось, что… это был Генри, — я перевела дыхание и заглянула в лицо мужчины. — Что ты здесь делаешь?
— Присматриваю за тобой и домом. Селена и Маршал уехали отдыхать, — я провела параллель между словами Марка и тем, что и в самом деле, последние дни в доме было подозрительно тихо и не пахло едой.
— Как давно их нет? — мои губы еле шевелились, я как завороженная смотрела в его глаза.
— Они уехали вчера вечером, — я непонимающе помотала головой. Этого просто не может быть. Селена бы обязательно сказала мне о том, что они с Маршалом уезжают. Они бы попрощались со мной…
— Почему ты здесь, а не в Лондоне рядом… с семьей? — замешкалась я на последнем слове, потому что подумала про его новоиспеченную жену, которая теперь тоже имела прямое отношение к этому слову. — Марк прищурился и внимательно посмотрел на меня.
— На тебе лица нет. Давай поговорим обо всём потом.
Марк был явно чем-то расстроен. Я буквально ощущала витавшее в воздухе напряжение, исходившее от него. Он подхватил меня на руки и понёс наверх.
— Что ты делаешь? — недоумевала я.
— Не хочу, чтобы ты поранилась об стекло, — коротко ответил он. Его тёплые руки обдали жаром оголённую кожу.
— Но ведь оно разбилось внизу. а моя комната на втором этаже, — Марк ничего не ответил, продолжая подниматься с моей ношей в руках и, дойдя до комнаты, с силой толкнул ногой дверь. Та глухо ударились об стену.
Его запах проникал глубоко в лёгкие, в какой-то степени отрезвляя
Всё в этой жизни предельно: просто в какой-то момент ты понимаешь, что не можешь испытывать боли больше, чем её есть на самом деле, а твоё сердце не вместит никаких других чувств, кроме любви. И что бы там ни происходило за бортом мировоззрения — это всё незначительно, потому что в каждой клеточке тела жило нечто большее, чем просто жизнь. Никто на Земле не вправе самостоятельно лишать себя жизни, ровно, как и шанса быть счастливым и любимым.
Марк был сейчас в опасной близости от моих губ, которые жаждали его поцелуев. Я не собиралась отказываться от него и уж тем более от своих чувств к нему. Пусть под нами провалится пол, если мне хоть кто-либо скажет. что мои чувства были не взаимны. Не поверю. Не поверю ни единому слову. Глаза Марка, его прикосновения и тепло было красноречивее любых слов. Жизнь сама распорядилась таким образом, что на нашу с ним долю выпали испытания. Но ни он, ни я не имели права опускать руки. Это бездействие было бы сродни самоубийству.
— Я люблю тебя, — тихо прошептала я, делая шаг навстречу. — Мне плевать на Оливию и на все обстоятельства, но я не могу смириться с тем, что ты так просто можешь отказаться от всего того, что было между нами. Ты нужен мне, — мой голос дрожал, ровно как и тело в руках любимого человека. Не знаю, откуда взялись эти храбрость и уверенность в том, что Марк любит меня. Но… я устала. Устала сражаться с ветряными мельницами. Пришло время открыто поговорить и расставить всё по своим местам. Если мы не можем быть вместе, то пусть постарается мне объяснить, почему, и может быть, тогда я отпущу его со спокойным сердцем…
— Кейтлин… — в голосе Марка было столько обречённости, что я подсознательно приготовилась к «нехорошему» разговору. Он бережно опустил меня на пол рядом с кроватью. — Я тоже тебя люблю… — тихо сказал он, сел на кровать, и опустил голову в руки.
29 глава
Кейтлин
Как бы мне хотелось уметь читать чужие мысли, чтобы знать, о чём думал Марк в эту минуту. Слова, которые я собиралась сказать, застряли комом в горле. А мысли разбежались по укромным углам, словно испуганные тараканы. Я не рассчитывала на ответные слова о взаимных чувствах, но услышав их, замерла на месте. Но если Марк любил, то почему выглядел таким несчастным и растерянным?
— Ты разговариваешь во сне, — Марк поднял голову и наши глаза встретились.
— Что? — спросила я растерянно, ничего не понимая.
— Я чутко сплю, а ты разговариваешь во сне, — я тонула в этом взгляде.
— И…
— …В ту последнюю ночь перед моим отъездом в Лондон, ты призналась мне… — перебил меня Марк и, не закончив предложение, уголки его губ тронула тёплая улыбка. — Возможно, это было и неосознанно, но… всё же было.
Щёки зарделись ярким румянцем. Он знал… Всё это время он знал и… дыхание перехватило и цепочка воспоминаний, разделивших нашу жизнь на до и после больно укололо в самое сердце. На смену растерянности пришла неуверенность и замешательство.