Операция «Aurora Borealis» (шпионский детектив)
Шрифт:
Молодой, вдумчивый, старательный офицер Александр фон Кнабенау привлёк внимание опытного разведчика. Особое значение имело абсолютно свободное владение русским языком. Александру было сделано предложение о переводе в разведку и тот с большим удовольствием принял его. Несмотря на отсутствие у него чувства «морской романтики», желания служить в действующем флоте, он, в то же время был не лишён чувств авантюризма и рискованных действий, то есть качеств, необходимых профессиональному разведчику. Пройдя соответствующую полугодовую подготовку в Берлине, он приступил к исполнению своих обязанностей.
Санкт-Петербург, Российская империя,
После расставания с женой Евгенией Петровной Арцыбашев Сергей Николаевич, замкнулся в себе и больше так и не женился. Её измена оставила столь глубокую рану в душе профессора, что напрочь отвадила его от женского общества. Он так и не смог простить ей обиды.
Арцыбашев с головой погрузился в научно-преподавательскую деятельность, отдавая всего себя науке и родному институту. Заниматься с сыном Алёшенькой у него тоже не было времени. Для соответствующего ухода за ребёнком и его воспитания он привлёк деревенскую няньку и бонну-немку, бедную интеллигентную женщину из Гессена (в России в ту пору было очень много немцев, искавших в Империи лучшей доли).
Получив хорошее домашнее начальное образование Алексей продолжил его в петербургской гимназии, а в 1904 году успешно прошёл испытания и поступил в университет на химическое отделение. Практически сразу же он попал в среду вольнодумства. Жизнь университета помимо учёбы была наполнена социальной активностью молодёжи. На факультетах зародилась и крепла особенная духовная среда, контролировать и подавлять которую не был в состоянии никакой диктат. Ко времени его поступления, история университета уже имела богатое вольнодумное прошлое.
Так, первый конфликт возник из-за полицейского произвола в отношении студентов ещё в начале XX века. Студенты потребовали неприкосновенности личности, публикации всех касающихся их мер, отмены старого закона о призыве в армию исключённых студентов. Устроили демонстрацию у Казанского собора. Их поддержало своей забастовкой 25000 рабочих. Университет был закрыт, все студенты исключены. После открытия университета большинство студентов было восстановлено, но более 300 человек, всё же были исключены.
Брожение не утихло и 14 января 1901 г. бывший студент Карпович П.В. убил министра просвещения проф. Боголепова Н.П. Это бессмысленное преступление, восторженно встреченное студенчеством, открыло серию террористических актов со стороны революционных сил и ответных действий правительства. После этих событий значительная часть студенчества стала в оппозицию царскому режиму.
Вот в такую среду и попал молодой Алексей Арцыбашев. Неокрепшее мировоззрение его было подвергнуто нигилистической, революционной идеологической обработке со стороны более старших товарищей. Эта была прекрасная среда для всякого рода авантюристов и проходимцев, которые выискивали в ней своих сторонников и вербовали в свои организации.
К началу революционных событий 1905 года Алексей Арцыбашев состоял в рядах Партии Социалистов-Революционеров (эсеров) и уже сумел зарекомендовать себя пламенным борцом-пропагандистом. Вечерами, после занятий группа студентов собиралась на одной из явочных квартир Петербурга. Там молодых революционеров старшие товарищи учили азам конспирации, приёмам ухода от слежки наружного наблюдения полиции. Много спорили о будущем России, её политическом устройстве. Изучали историю революционного движения в России на примере «Народной Воли».
На одной
Это был никто иной, как Борис Викторович Савинков – один из лидеров самого радикального крыла Партии Эсеров – «Боевой Организации», занимавшейся в Российской Империи террором. Совсем недавно он нелегально прибыл из Женевы в Санкт-Петербург и сейчас подбирал молодых, энергичных людей для своих «адских» затей. Личность сложная, где-то загадочная, ну, по крайней мере, он сам хотел видеть себя таковым. С обретением опыта, Савинков ощущал себя теоретиком террора, претендовал на роль “хранителя канонов”, думал над их дальнейшим совершенствованием.
Задачей Савинкова, с которой он отлично справлялся, было подбирать для “участия в терроре” подходящих людей, готовить их психологически, вдохновлять на самопожертвование ради великих идеалов справедливости и свободы. И они шли на смерть с чувством искренней благодарности партии и, в первую очередь, лично Савинкову за оказанную им честь, за возможность «в борьбе обрести право своё» (девиз Эсеров).
Террор для Савинкова – это искусство, в котором должны быть свои принципы, обеспечивающие “чистоту” жанра. Первоначально ему не нравилась практика эсеров-максималистов, предпочитавших вместо кропотливой, планомерной работы по подготовке терактов устраивать дерзкие налёты, кровавые “эксы”, эффектные, но мало результативные акции (взрыв на даче П. А. Столыпина на Аптекарском острове, в результате которого погибли и были ранены десятки случайных людей, – дело их рук). Борис Викторович всерьёз был озабочен методологией и технологией. К примеру, после ряда трагических случаев при обращении с бомбами, он потребовал ввести незыблемое правило: “бомба, сделанная одним химиком, не должна разряжаться другим”.
В последующие дни, после очередного заседания подпольного кружка к Арцыбашеву подошёл хозяин конспиративной квартиры и отведя его в сторону, сообщил, что с Алексеем хотят встретиться серьёзные люди и будут ждать его завтра в семь вечера по адресу … предупредил, что на явку он должен идти, соблюдая все правила конспирации, тщательно провериться во избежание слежки.
Как и было приказано, Арцыбашев на следующий день, в условленное время прибыл на конспиративную явочную квартиру, перед этим тщательно попетляв по проходным дворам Петербурга. Постучал в дверь, а там, словно его ждали. Она распахнулась и в проёме показался тот самый щёголь с усиками, которого Арцыбашев видел прежде. Приветливо улыбаясь он пригласил Алексея внутрь.