Операция «Бангладеш»
Шрифт:
– Граждане, да Боже ж мой! – выкрикивала под аккомпанемент чемоданных колёсиков плотная рыжеволосая тётка в зелёном платье с пуговицами спереди. Пол-лица скрывали дорогие солнцезащитные очки. – Дайте женщине уехать!
Дама поравнялась с Антониной, сняла очки и оказалась вовсе не тёткой. Возраст едва тронул благородные черты лица, оттенив обаяние женской зрелости. Старили даму высокая причёска и заносчивость. Пассажирка не глядя сунула проводнице билет.
– Паспорт, – снисходительно вздохнула Попец.
– Вот,
– Так-так, Хаханян… Угу… – Антонина сверила записи. – Проходите, Татьяна Михайловна. Пятнадцатое, нижнее место. Четвёртое купе.
– У вас бельё хоть сухое? – пыхтела Хаханян, убирая паспорт в сумку на плече.
«Оп! Всё-таки это ты – борзая! – Антонина сдержала улыбку. – Какой же рейс без таких?»
– У меня сухое, – доверительно наклонилась она к Татьяне. – Всегда. Но спасибо за беспокойство.
– Проверим! – заверила Хаханян и царственно вошла в вагон.
Малец прицелился сзади в Татьяну и прыснул из водяного пистолета. Кривая грязная струя не долетела, и капли проявились на серой юбке Попец.
– Ах ты, сорванец, – вскипела Антонина и дёрнула подол юбки, чтобы рассмотреть масштабы диверсии.
– Добрый день, Антонина Макаровна! – невысокая женщина неопределённых лет, улыбаясь одними губами, протягивала ей билет. Строгий тёмно-синий брючный костюм подчёркивал спортивную фигуру. Взгляд женщины царапал, словно рыболовные крючки втыкал в кожу.
«Что-то не припоминаю», – Попец вопросительно посмотрела на пассажирку. – Добрый день! Часто ездите!
– Бывает, – повела плечом спортсменка. – Вот паспорт. А поменяться можно будет, если что?
– «Если что» – это что, например? – насторожилась Попец.
– Я доплачу, – заверила пассажирка, не ответив.
– Узнаю, конечно, если хотите, есть ли свободные места, но… – Антонина поняла бессмысленность беседы и открыла паспорт: – Мелкова Валентина Александровна.
– Ой, а купе не у туалета? Если да, то я не буду меняться, – продолжала перебирать варианты Валентина.
– Четвёртое купе. Тринадцатое место, низ, – твёрдо объяснила диспозицию Антонина. – Проходите, всё решим, и с туалетом, и с обменом.
– Ой, спасибо вам, Антонина Макаровна, – улыбка наконец коснулась и глаз Мелковой. Тут она увидела вооружённого мальчика и посерьёзнела: – Мальчик, где твои родители? Детям запрещено находиться на перроне без присмотра.
Валентина погрозила мальчику пальцем и шмыгнула в вагон.
«Надоели вы мне хуже всякой редьки, – вздохнула Попец. – Сколько вас перевидала разных, а всё без сюрпризов не обходится».
– Ой, Тонечка, испачкались. – Женщина в полосатой – чёрное с белым – блузке и красной плиссированной
– Женщина, билет давайте, – пристрожила заботливую пассажирку Попец.
– Да-да, вот! И паспорт, пожалуйста!
– Так… – Антонина отодвинула от лица документ. – Чукаленко… Есть… Проходите, Ирина Григорьевна. Ваше место в четвёртом купе, четырнадцатое, сверху.
– Спасибо, Тонечка, спасибо! – расчувствовалась Ирина, поймала мальчика с пистолетом, вытерла ему нос и, приседая под тяжестью сумок, протиснулась в вагон.
На соседний путь подошёл поезд из Оренбурга. Проворнее загрохотали носильщики, закипела засидевшаяся в пути толпа пассажиров. Припекло солнце. Время подошло к отправлению. Антонина достала жёлтый флажок и напоследок оглядела вагон снаружи.
– Привет, маманя! – Перед Антониной выросли два молодящихся, но порядком заезженных жеребца в белых футболках, бежевых брюках и голубых брезентовых туфлях.
«А вот и дебоширы, – Антонина посмотрела на маленькие саквояжи, смахивавшие на дамские несессеры. – Весело поедем, значит. На Игорёшку моего похожи, шалопуты. Но эти-то постарше. Вон седина на висках».
Антонина остановила прилив материнской нежности.
– Так, сынули, ну-ка сбавили обороты! В ресторане спиртное не продают, милиция в штабном вагоне. Чуть что, пикнуть не успеете. Уяснили? Билеты, паспорта показываем!
– Смотри, мама-джан, – дебоширы послушно протянули документы.
– Так… Бедаш и Сотников. Есть такие, – вынесла оправдательный приговор Антонина. – Пятое купе, бегом марш!
– Мамань, – наклонился к Антонине Бедаш, – мы пикать не будем, соорганизуемся шито-крыто и чики-пуки!
– Да иди ты, – Попец хлопнула парня флажком пониже спины.
Молодые люди заскочили в вагон и растворились в темноте тамбура. Антонина шагнула в вагон и выставила наружу жёлтый флажок.
3
2005, Поезд Москва-Самара
В глуховатом уюте пустого вагона Павел обернулся. Посмотрел, не идёт ли за ним Олеся. «Ещё не поздно сойти и вернуться», – назойливая мысль жалила снова и снова, требуя осмысления. Так сигарета появляется в руке бросающего курить и заставляет вожделеть себя. Павел шагнул из залитого солнцем коридора в сизое необжитое купе. Поднятые верхние полки, продолговатый столик с кружевной салфеткой и пластиковой вазочкой. Павел отдёрнул розовую занавеску. За окном поблёскивали рельсы соседнего пути, между шпал на ржавом гравии жирные голуби дрались за огрызок яблока, по перрону напротив уборщик в оранжевом жилете гнал перед собой метлою обёртки от мороженого и бумажный стаканчик.