Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
— Врачом.
Леонид Моисеевич предпочел бы, чтобы рикша оставил его в покое, но, с другой стороны, вдвоем спокойнее. Леонид Моисеевич давно не уходил так далеко от родной лаборатории, и ему казалось, что в темных провалах между домами таятся разбойники, намеренные перегрызть ему глотку.
— А я руководил учреждением. Честное слово. Приходил каждый день в свой кабинет — дубовые панели по стенам, стол с тремя телефонами — и думал: ну почему я не стал велосипедистом-гонщиком?
Вдали
Доктор заглянул в канал. Вода в нем была черной, бездонной, но в ней замерли клочки человеческой жизни: старый башмак, консервная банка, бутылка…
— А у тебя здесь баба живет? — спросил рикша.
Леонид Моисеевич взглянул на него. Пригляделся.
Волосы белыми космами по плечам. А глаза такие прозрачные и светлые, словно летнее небо над Северным полюсом.
Страшные глаза.
Доктор не смог ответить на глупый вопрос рикши.
— Познакомишь? — спросил рикша. — А то у меня так давно бабы не было — страшно подумать.
— Вы ничего не сможете, — сказал доктор.
— А вот грязных шуток я не потерплю! — взревел рикша. — Ты можешь поплатиться, понял? Меня в Москве в цирке хотели показывать с научными целями за неутомимость, не веришь?
И тут же рикша улыбнулся и продолжал совсем другим тоном:
— Испугался, доктор? Я люблю людей пугать. Если людей не пугаешь, они тебя уважать не будут. А в сущности, люди должны быть братьями. И мои шутки могут показаться шутками дурного тона. Прости, доктор. Вот и Подьяческая. Тебе какую из них нужно?
— Вроде бы Большая, — сказал доктор. — В угловом доме должна жить моя знакомая. Навес над подъездом.
— В этом?
— Кажется, в этом. Вы подождете здесь?
— Не хочется мне тебя отпускать, — сказал рикша. — Могут и убить. Я лучше на лестничной площадке подежурю. Вы разговаривайте, мне ваши дела не интересны. Но охрана необходима. И ты не думай, что я слишком бдительный.
— Хорошо, — сдался доктор. — Подождите здесь, в подъезде.
Но заходить в подъезд не пришлось. Чумазилла как раз спешила им навстречу через мостик от Телеграфа.
Где-то она добыла синее пальто, широкое, но короткое. Ее туалет дополнял желтый берет и большие мужские ботинки.
— Здравствуйте! — закричал Леонид Моисеевич. — Вы меня помните?
— Как же не помнить, Леонид Моисеевич.
— А меня ты точно знаешь, — сказал рикша.
— По-моему, вы рикша, — сказала Чумазилла, — наша городская достопримечательность. Не имела чести на вас ездить, не по карману.
— А я бы на тебе съездил, — ответил рикша. — Я еще этого удовольствия не забыл.
— Оставим это, — строго сказала Чумазилла. — Я не выношу сексуальных домогательств даже в скрытой форме.
Непонятно,
Но она не кажется грязной.
— Роман откладываем, — вздохнул рикша.
— Что вас привело, Леонид Моисеевич? — спросила Чумазилла, будто не видя его спутника.
— Мне надо поговорить с вами конфиденциально, — сказал доктор. — Мы можем отойти?
Чумазилла удивилась.
— Вы не хотите при рикше разговаривать? Так чего же вы его сюда притащили?
— Вот именно, — подтвердил рикша. — А то получается, что притащил, защити, говорит, спаси, говорит, от разбойников, а теперь отказывается от признания.
— Так случилось, — сказал доктор. — Этот товарищ и в самом деле мне помог, а мне еще надо вернуться в Смольный.
— Тогда зайдем ко мне.
Доктор пошел к дому Чумазиллы, открыл дверь в подъезд и чуть склонился, приглашая Чумазиллу войти.
— А я как же? — крикнул вслед рикша.
Дверь в подъезд захлопнулась.
Чумазилла остановилась.
— Теперь вы можете рассказать?
— Мне нужен адрес Людмилы Тихоновой, — сказал Леонид Моисеевич.
— Зачем?
Чумазилла поджала губы и сощурила большие глаза. Видно, полагала, что так она выглядит страшнее.
— Можете ее не защищать, — сказал доктор. — Но я боюсь, что им с Егором может угрожать опасность. Клянусь вам.
— Постараюсь поверить, — сказала Чумазилла. — Давайте я вас провожу.
— Далеко отсюда?
— Не очень.
— Как бы мне отвязаться от рикши?
— Прикажите ему ждать здесь.
Когда они вышли снова на набережную, рикша стоял возле двери в подъезд.
— Значит, так, — обратился к нему Леонид Моисеевич. — Вы ждете меня здесь. Отсюда ни шагу.
— Это приказ? — спросил рикша.
— Считайте, что приказ, — сказал доктор.
— Слушаюсь! — Рикша усмехнулся и уселся на край тротуара.
Чумазилла повела доктора по Большой Подьяческой.
До дома с надписью «Salve» было шагов сто от угла. Рикше было несложно за ними наблюдать.
Но его не было видно.
Они вошли в подъезд.
— Я не могу гарантировать, — сказала Чумазилла, — что ваши друзья сейчас сидят дома. У нас был такой сложный и радостный день! Концерт, беседы… А по дороге сюда все очарование было погублено. Возле Биржи мы натолкнулись на обезглавленные трупы. Кто-то хотел, чтобы его жертвы погибли безвозвратно.
В подъезде было сумрачно, масляная краска полотнищами отваливалась от стен, и казалось, что пахло скисшим супом, хотя запахов в Чистилище не бывает. Струйка рыжих муравьев бежала по стене, как струйка крови.