Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
Будучи девушкой сдержанной и даже сухой, всю свою нежность, благодарность и преклонение она обращала лишь к Егорушке, единственной ее ценности.
— И чего же Берия хочет? — спросил Егор у доктора.
— Как я понимаю, ему очень хочется отыскать Люсю. Он не знает, чем она ему угрожает, с кем она связана. Может, он даже преувеличивает ее опасность… — Доктор замолчал, посмотрел на Егора, на Люсю, ничего не прочел на их лицах и продолжал: — Он замыслил какой-то большой эксперимент. И для этого ему нужен я
— Боюсь, что слишком боится, — сказала Чумазилла. — Если это он убил Чаянова и Ларису, значит, будет война. Клюкин ему этого не простит.
— Я бы на его месте больше боялся владыку Никифора, — сказал Егор. — Мы с Люсей шли через леса из Москвы, мы бывали в скитах. Берия не подозревает, что и кто там скрывается.
— Вы и мне ничего не рассказывали, — обиженно заметила Чумазилла.
— Ты не спрашивала, — сказала Люся.
— Что еще знает Берия и что еще замышляет? — спросил Егор у доктора.
— О вас он больше ничего не знает. Он снова послал Крошку к генералу, чтобы она выведала у него, кто вы и кто за вами стоит. А я как услышал, то улучил момент и убежал из лаборатории.
— Из какой лаборатории? — спросила Люся.
— Из моей лаборатории. Каким бы дурным ни был ваш Берия…
— Он не наш.
— Каким бы дурным он ни был, но он дал мне возможность работать. Без этого я бы снова погиб.
— Бог с ней, с лабораторией, — сказала Чумазилла, — но нам надо отсюда уходить. Если Крошка узнала, где вы живете, то с минуты на минуту могут нагрянуть велосипедисты.
— У Крошки нет крыльев, — сказал доктор. — Даже если ее повезли велосипедисты… я думаю, что у нас есть время.
— Скажи тогда, дядя Леня, — Люся вдруг погрузилась в прошлое, когда была девочкой, попавшей сюда по случайности и могущей надеяться лишь на доктора, — скажи, что у тебя за лаборатория? Чем можно здесь заниматься?
— Кровью, — сказал доктор, — ты же знаешь, что по происхождению я гематолог. Мне было интересно узнать, какие изменения претерпевает человеческая кровь в этом безвременном мире. Мне нужно было понять, не обратимы ли эти процессы.
— Свежо предание, — заметила Чумазилла.
— Я понимаю, насколько малы мои возможности — ведь это проблема глобальная. Но ведь кто-то должен начать? Даже если там, наверху, знают о нас и наших бедах, у них нет возможности изучать нашу кровь. А у меня есть.
— При чем здесь Берия? — спросил Егор.
— А при том, что он помогает мне. Ему тоже хочется это узнать.
— Еще бы, — сказала Чумазилла, — он хочет расправиться с нами здесь, а потом вернуться туда.
— Вряд ли, — сказал доктор. — Но он планирует какую-то вылазку.
— Зачем? — быстро спросил Егор.
— Не знаю, он мне не говорит. Будут добровольцы,
— Значит, вы что-то смогли? — спросила Чумазилла.
— Не знаю. Но у меня есть какая-никакая лаборатория, помощники и оборудование, и мне кажется, что я нащупал некие пути…
— Вы можете возвращать жизнь крови? — спросила Чумазилла.
— Я бы не говорил так решительно, — замялся доктор, — но мне кажется, что я могу защитить человека, уходящего туда, наверх, от гибели. Ненадолго, конечно, но защитить.
— Я боюсь, — сказала Люся, — что Берия использует твою работу, дядя Леня, для каких-то страшных целей. Он плохой человек.
— Я не хуже тебя знаю, что он плохой человек. Ведь я прибежал сюда не только потому, что соскучился по тебе. Но и потому, что испугался.
— А что эти люди будут там делать? Сидеть у выхода и курить? Нет, так быть не может, — произнесла Людмила.
— Я тоже думаю, что не может, — согласился доктор. — Но больше ничего пока не знаю.
— Нарисуйте мне план, — сказал Егор.
— Какой план?
— План вашей лаборатории и план Смольного. Так, чтобы, если нужно, я мог бы вас найти.
— У тебя есть карандаш?
Доктор принялся рисовать, Егор склонился к нему, запоминая детали плана, Чумазилла с Люсей отошли к окну, которое выходило на Большую Подьяческую.
— Ты думаешь, что их убил Берия? — спросила Люся.
— Да. Я почти уверена.
— Мы их тоже видели, когда шли сюда, но мне и в голову не пришло, что там лежит наш Верховный вождь.
— А что узнал Егор, когда он подслушивал их заседания? — спросила Чумазилла.
— Я не хочу тебе говорить, — ответила Люся. — И не обижайся. Пока ты ничего не знаешь, из тебя не вытащат признание. У тебя будут шансы остаться в живых.
Чумазилла хотела было возразить, но потом вдруг согласилась с Люсей.
— Правильно, — сказала она. — По мне будет видно, что я ничего не знаю.
— Теперь понятно? — спросил Леонид Моисеевич, закончив рисовать схему.
— Да, я думаю, что смогу вас найти.
Доктор вздохнул и дотронулся пальцами до рукава Егора.
— Честно говоря, я давно не испытывал такого приятного чувства, — произнес он. — Как будто снова встретил живых людей.
Чумазилла ответила быстрее, чем Егор.
— А вы приходите к нам почаще, доктор, — сказала она, — у нас бывают концерты, а не очень давно мы ездили на Взморье, искали живые сосны, и знаете — нашли.
— Разумеется, — согласился доктор, — разумеется. Я с удовольствием приду на ваш концерт.
— Как будто, — сказала Люся, — как будто встретили живых людей.
— Не грусти, — вдруг улыбнулся Егор. — Как говорилось на Земле, еще не вечер.
Но Люся не ответила. Она думала о другом.