Операция "Кеннеди"
Шрифт:
— Я как-то привык думать, что правдивая информация полезнее для общества, чем ложь и подтасовки. Особенно такие подтасовки, после которых в стране начинает работать святая инквизиция, создается министерство госбезопасности, поощряется доносительство и политическая травля...
— Знаешь, эту часть истории мы как-то не предусмотрели. Я не предусмотрел. Из тех известий, которые я получаю из Израиля, это — самое неприятное: что моей смертью многие воспользовались не для ускорения мирного процесса, а для развязывания гражданской войны.
— Ну, войны пока нет, но все счеты сводятся от вашего имени. Недавно съели министра религий, сослались на то, что вы его собирались съесть. На
— Насчет министра религий знаю, это возмутительно. А насчет сирийцев все правда, я действительно давал Клинтону обязательства.
— А как же референдум? Вы что, не собирались его проводить?
— Собирался, конечно. Я подозреваю, что меня из-за этого и убили.
— Я, кажется, совсем уже ничего не понимаю. Эта инсценировка была вашей или не вашей идеей? Если не вашей, то зачем вы в ней участвовали?!
— Да, ты действительно ничего не понимаешь, — согласился премьер-министр. — Хорошо, я тебе кое-что объясню. Моя идея была — просто уйти в отставку по личным обстоятельствам. У меня уже просто не было ни сил, ни здоровья на все это. Я знал, конечно, что плакат с мундиром СС изготовили наши люди, мне доложили, чтобы я не слишком расстраивался. Но все равно три года у власти, в обстановке нарастающей ненависти и сумасшествия на улицах, крики "Предатель!", "Убийца!", постоянные склоки в партии, в коалиции, интриги... При этом по всем опросам мы теряли очки. Муниципальные выборы мы проиграли, профсоюзные тоже... Мы делали дело, ради которого полвека гибли наши солдаты на полях боев, впервые в истории страны добились успеха — а популярность падала. Дожили до того, что я стал по опросам проигрывать этому брехуну Диди, который за три года ни одного слова осмысленного не сказал... Я понял, что больше не вынесу. Я собрал своих ближайших товарищей и объявил им, что собираюсь подать в отставку. Хватит.
Мой собеседник замолчал, и я заметил, что он тяжело дышит. Видимо, за три месяца на этом богоспасаемом острове он успел капитально отдохнуть от воспоминаний о последних днях своего правления и теперь мысленно возвращаться к тем временам было для него тяжело. Он отпил чаю из прозрачной фарфоровой чашки с изображением храма Императора Темных Небес.
— Так почему же вы не подали в отставку? — спросил я, когда мне показалось, что он успокоился и чай в чашках у нас обоих был уже допит.
— Они сказали мне, что это совершенно невозможно. Абсолютно невозможно, сказали они. Это самоубийство для тебя, для партии, для мирного процесса, сказали они. Не было в Государстве Израиль отставок по собственному желанию. Все отставки у нас были формой импичмента — и Старика, и Старухи, и твоя собственная 20 лет назад... Если ты сейчас идешь в отставку, сказали они, то мы можем сворачивать лавочку и отправляться в оппозицию еще на 15 лет, в которые нам будут припоминать всех убитых со времени осло-вашингтонского соглашения. А правые прижмут Арафату яйца, и все наши достижения перепишут на себя. Это будет триумф, реставрация для них и полная гибель для нас. Наших избирателей поделят МАДАД и "Золотая середина", марокканцы уйдут к Королю Причесок, а молодежь поддержит Манора на выборах главы правительства. Полмиллиона русских отберут у нас те пять мандатов, которые они нам принесли в 1992, и передадут Щаранскому... Рабочая партия повторит судьбу английских либералов в 20-е годы, и все из-за того, что ты устал. Потерпи, сказали они мне. У тебя нет выбора. Единственный способ оставить твой пост — это ногами вперед.
— Кажется, я догадываюсь, кто подал идею насчет "ногами вперед", — заметил я. Он усмехнулся.
— Ты знаешь, на самом деле все эти наши знаменитые раздоры уже очень давно закончились, — сказал он, — Шмулик действительно меня страшно ненавидел, потому что я обошел его, когда первый раз стал премьером.
— Насчет вашей с ним дружбы есть уже посмертный анекдот...
— Про камень на моем надгробии? Хороший анекдот. Мы со Шмуликом очень над ним смеялись.
Тут бывший глава правительства запнулся, вспомнив, что до сих пор он выгораживал своего наследника. Я заметил его замешательство и заверил, что оставлю эту фразу off the record [22] . Обманул, конечно. Мне просто важно было, чтобы собеседник не начал осторожничать после этого прокола. Конечно же, каждое его слово записывалось магнитофоном, лежащим на столе под брошюрой об островах.
22
off the record - не для печати (англ.)
— Я все равно знаю, кто это предложил, насчет ногами вперед, — упрямо сказал я. Глава правительства посмотрел на меня вопросительно.
— Ваша шестерка Эли Шерец.
— Нет, не он, — последовал быстрый ответ. — А почему ты подумал на него? — лицо премьер-министра было непроницаемо. Он явно не понимал, что самим этим вопросом выдал Шереца с потрохами.
— Да ничего особенного, — сказал я небрежно, — просто он законченный негодяй и при этом ваш ближайший фаворит. Я, кстати, не думал ни одной минуты на Шмулика (называть так нынешнего главу правительства в присутствии его предшественника было забавным ощущением). Шмулик, при всех своих интригах, человек вашего поколения. А вы идеалисты. Вы не воспитывались на книгах Маккиавелли. Вы даже когда предаете близких товарищей, испытываете угрызения совести, закрываете лицо руками, отводите глаза. Я не говорю, что вы от этого лучше, но вы определенно наивнее. Так что среди вас, геронтократов, придумать эту схему мог только Шерец.
— Нет комментариев, — отозвался премьер-министр. На протяжении всей моей тирады он внимательно всматривался мне в лицо. Я догадывался, что многие мои слова ему неприятны. Ему, наверное, понадобилась масса внутренних усилий, чтобы не потерять контроль над собой. Но это ему, на мое счастье, удалось. А я тем временем решил наступить на горло своим морализаторским песням.
— Они сказали мне, что выйти я могу только ногами вперед, и тут же кто-то вспомнил, что глава БАМАДа на днях рассказывал о готовом плане покушения на меня. Этот план разработал один их агент, возглавляющий террористическую организацию "Эйтан".
— Ну да, конечно же, Авигдор Хавив. По кличке "Коктейль".
— Правильно, это ведь все уже опубликовано... Так вот, этот самый Хавив уже собрал ударную группу из людей, готовых в меня стрелять, взрывать, бомбить и душить. Одному Богу ведомо, почему БAMАД никого из них до того момента не арестовал: я-то лично думал, что людей привлекают к заговору, чтобы получить достаточно улик и посадить... Но тут почему-то БAMАД предпочитал держать руку на пульсе, а заговорщиков на свободе. Они изгалялись как могли: один пытался даже заложить динамит в водопровод моего дома. Странно, что у него не получилось.