Операция прикрытия
Шрифт:
Бабуш, сидя у окна, слушал неторопливый рассказ бывшего полицая и все спрашивал себя, а как бы он поступил на месте Сапогова, выдержал бы, не поддался рассудительному голосу самосохранения? И однозначного ответа на эти вопросы у Александра Бабуша не было, так, надежды одни на собственную стойкость.
— Сидеть, конечно, можно и в лагере. — Голос у Васены был безжизненный, словно бы и не человек, а покойник уже исповедовался перед ними. — Можно, если кормежка какая есть. А немцы решили на нас не тратиться. Правда, не особо и местных жителей отгоняли, которые пожрать приносили. Только ведь как все выходило? В лагере около трех тысяч бойцов, всех не накормишь, ну и началось через несколько дней… — Он поднял голову и на секунду ожил взглядом. — Кто, конечно, выжить хотел, да брезгливостью особой не страдал… Воду немцы привозили. Каждое утро бензовоз посредине бывших складов стоял. Иногда немцы забавлялись — начинали стрелять в ноги тем, кто за водой приходил. Это у них называлось
— Ну а ты в кого стрелял? — глухо спросил Коротков, играя скулами.
— А мне евреечку подвели. Малую такую, пригожую. Она мне и шепчет: «Дяденька, только быстрее. Страшно очень».
Бывший полицай уткнулся взглядом в пол и замолчал. Лицо его стало багровым и потным. Словно выдавливая из себя слова, Сапогов сказал:
— А дальше уже все пошло по катанке. Порченые мы были. А про зубы — брехня, это на меня Дзюба наговаривает. Вот он с пассатижами бегал. Маленькие такие, блестящие. Я его пару раз предупредил, потом не удержался и звезданул — два зуба высвистел. Голову на отруб даю, он да дружок его Валька Цеховников на меня несут. Другие не скажут, А этим я плешь проел, уж больно поганые они были. Особо Цеховников. Тот на акциях сразу интересовался, у кого девчоночки малые есть, первым в те хаты и мчался, будто намазано ему там было.
— А ты, значит, у них заместо замполита был, — съязвил Коротков. — Все уговаривал, чтобы по совести они поступали!
— Да какая там совесть, — отмахнулся Сапогов, — Но вроде не по-божески этак: если довелось людям смерть принять, так зачем перед смертью мучить?
— А медалью тебя за ласку, конечно, наградили, — покивал Коротков. — И ефрейтора тебе фрицы за нежную душу твою дали.
— Я не оправдываюсь, — вздохнул Васена. — Смерть мы там все заслужили. Такое творили — не приведи Господи снова во сне увидеть. Я, как из лагеря бежал, совсем зверем стал — на немца охотиться выходил, все старался кровью кровь перешибить. А когда наши пришли, я в бега пустился. Понимал: не будет мне прощения, до самого небесного суда не будет. Потом с Волосом стакнулся. Он, конечно, мужик жесткий, но без излишеств. Он как работу исполнял, когда нас на акции возили. Ну, прибился к его берегу, к бегунам, значит.
— Зою Чазову помните? — вклинился в разговор Бабуш.
— Старушку-то, — поднял голову арестованный. — Помню. Шустрая была бабулька. Только у странничков долго не заживаются, эта Зоя за себя и за подружек чаек отхлебала. Волосу она подозрительна стала, уж слишком часто крутилась поблизости, выспрашивала все. Потом стакан этот пропал… А уж когда она небесных чудиков увидела, Волосей прямо и сказал: кончился твой срок, Зоенька, пора перед Богом отчет дать, в грехах своих покаяться. Мы ее к озеру подземному и проводили. А дальше она сама, там ведь первый только шаг сделать надо, дальше и суетиться не надо, все едино в горловинку затянет…
— Какую горловинку? — заинтересованно спросил Коротков.
— Так там, под Теплой горой, озеро стоит, — словоохотливо, словно радуясь отсрочке разговора о главном, принялся объяснять Сапогов. — Вода в том озере зеленая-презеленая. И главное, постоянно вращается по часовой стрелке. С утра вращается тихонечко, как бы нехотя, а с обеда уже вполне ощутительно, и в центре озера воронка образовывается, которая в себя все засасывает. Куда она выводит, я не знаю, но странницы всегда этим озером не в пример какой другой воде охотнее пользовались. В простой-то воде топиться долго и тошно, а здесь только в воду ступи — унесет, и похорон не требуется.
— Вот вы упомянули каких-то небесных чудиков, —снова напористо сказал Бабуш. — Объясните, Сапогов, кого вы имели в виду?
И наткнулся на недовольный взгляд Короткова. Некоторое время майор холодно смотрел на неугомонного оперуполномоченного, потом покачал головой и развел чуть руками, всем своим видом говоря — тебя же предупреждали, дурачок, но раз ты
— Были такие, — нехотя сказал бывший полицай и каратель Сапогов. — С месяц в пещере жили. Их откуда-то странники приволокли. Попервам от одного взгляда на нихне по себе становилось, а потом пообвыклись. Да и они не такие уж страшные оказались. Боль снимать умели. У меня зуб крошенный, ну, однажды и дал он мне, извиняюсь, пробздеться. Один этот зелененький взял меня за руки, уставился мне в глаза и рожками своими этак тихонечко по щеке водит. И что вы думали, начальники? С того дня у меня этот зуб ни разу не болел. Истерся в крошку, один корень остался, а болеть не болел.
— И что с ними дальше случилось? — спросил Бабуш.
А померли, — просто и без особого сожаления сказал Сапогов. — Может, пещера для них неподходящая была, а может, харч не устраивал. Только в один день глядим, а они рядом на камешке лежат, один другого словно бы обнимает. Дмитро Волос говорит мне: ты, Васена, в город смотайся, в морге формалину возьми. Эти самые бесы дорогонько потянут, если их знающим людям предложить. и привез формалину, Скула ящички сделал, уложили мы их в ящички и формалином залили для сохранности. А что, вы того нашли, которого я штурмабаннфюреру привез? Говорил я Дмитро, не надо этого делать, пусть уж лежат, где упокоились. Это из-за немца у нас все неприятности, да еще из-за того, что покой мы ихний нарушили. Не надо было этого делать, не надо. Зря меня Дмитро не послушал.
Сапогов обвел обоих контрразведчиком ясным взглядом, по-детски пошевелил толстыми своими губами и попросил:
— Отпустили бы вы меня в камеру, граждане начальники. И велите бумаги побольше дать, все как есть опишу. Что мне теперь запираться? Не зря ж говорят, что плохие дела завсегда впереди хороших бегут. А уж наши дела благодатью никто не назовет.
Бабуш читал материалы на Сапогова. Зверь, истинный зверь, не знающий жалости, сидел напротив него, и поддаваться каким-то человеческим чувствам было глупо, не заслуживал Сапогов, чтобы к нему по-человечески относились. И все-таки странное чувство жалости к этому сломанному войной человеку испытывал Бабуш. Не каждому дано достойно и гордо стоять перед врагом в ожидании неизбежной смерти. Этот в свое время вымаливал у врага пощаду. И все-таки тоскливое разочарование и сожаление о не случившейся человеческой жизни чувствовал оперуполномоченный. Все могло быть совсем иначе, не будь этой чертовой войны. Закончил бы Сапогов службу, вернулся домой, женился бы рано или поздно, детей завел, хозяйством оброс, и никто никогда бы не узнал, что в этом большом сильном теле живет трус и зверь.
— Да, — сказал он. — Идите в камеру, Сапогов. А насчет бумаги я сейчас распоряжусь. Будет вам бумага.
Глава третья
ТРЕТЬЕ ОБРАЩЕНИЕ К ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ
К разумным жителям Земли, к расе, именующей себя Человечеством, обращается Коалиционный отряд наблюдателей, в Дальнейшем именующий себя КОН. Настоящее обращение КОН к землянам является третьим по счету, контрольным.
Первое обращение КОН передал в 19576 (00576) году до Рождества Христова жителям крупнейшего в то время на Земле города Апурадхапура.
Второе обращение КОН передал в 711 году от Рождества Христова жителям крупнейшего в то время города на Американском материке Ткаатцеткоатль.
Настоящее обращение КОН к землянам в основном идентично первым двум по содержанию, составлено на основных сегодняшних языках Земли: китайском, английском, русском и испанском. Текст обращения откорректирован с учетом современного уровня знаний и заблуждений жителей Земли. Целью обращения является предложение о проведении в некотором будущем переговоров между представителями Человечества и представителями Коалиции на предмет вступления Человечества в Коалицию.
Поскольку проведение переговоров будет возможно только после выполнения Человечеством некоторых предварительных условий, ниже приводятся эти условия, предваряемые для правильного их понимания как краткими сведениями космогонического характера, так и сравнительной характеристикой образа мышления Человечества.
Сталин некоторое время внимательно разглядывал Берию. Верный соратник чувствовал себя неловко — лишь ежился и отводил взгляд в сторону, сделать это ему было довольно легко из-за пенсне, которое не позволяло вождю понять выражение глаз заместителя Председателя Совета Министров.
— Не пойму я тебя, Лаврентий, — нарушил молчание Сталин. — То ты мне заявляешь, что фантастику не терпишь, то приносишь самый настоящий роман. Это ты не по адресу, это тебе к Фадееву надо пойти, в Совписе к тебе прислушаются, все-таки не последний человек в партии. А я только Сталинские премии раздаю. Может, ты Сталинскую премию в области литературы получить захотел? Ты говори, Лаврентий, не стесняйся, все-таки у тебя уже внуки пошли, игрушки им надо покупать. Тем более что опыт литературный у тебя уже есть. Одного не пойму, чего же тебя именно на фантастику потянуло? С Беляевым и графом Толстым соперничать захотел?