Операция 'Вечность'

Петецкий Богдан

С этим авторы проекта управились вроде бы достаточно удачно. Было принято вполне конкретное решение - установлен возрастной предел, по достижении которого дозапись личности прекращалась. Так, человек, доживший до двухсот тридцати лет, мог возродиться в лучшем случае стапятидесятилетним. Все, что он испытал позже, приходилось списать в пассив. Не думаю, чтобы кто-нибудь об этом искренне сожалел.

Совершенно неясной, как, впрочем, я и предполагал, оставалась проблема новых поколений. В каждом тексте, каждом сообщении, да что там, в каждом докладике или выступлении подчеркивалось, что проблема рождения и воспитания детей имеет первостепенное значение для будущности мира. И если операция "Вечность" приведет к перебоям в генерации новых поколений,

то уже одного этого вполне достаточно, чтобы отказаться от всей затеи целиком и полностью. Действительно, зачем нужен приток свежей крови, коли отсутствуют смены поколений? Кто-то подсчитал, что при современной организации общественной жизни Земля может безболезненно прокормить новые поколения, не отказываясь при этом от уже живущих, в течение трехсот пятидесяти лет. А потом? Казалось, современники забыли, что от ответа на этот вопрос будут зависеть не судьбы их праправнуков, а их собственная судьба. Правда, между строк просматривались намеки на то, что необходимо-де по-иному подходить к планированию семьи, что человечество достигло того уровня развития, при котором инстинкты единиц уже не могут быть определяющими. Однако намеки были столь робкими и завуалированными, что их следовало понимать скорее как проявление беспокойства, нежели продуманную концепцию. Наконец, к чему могло привести это "разумное планирование"? Кому и когда давалось бы право иметь детей? Кто и на основании чего предоставлял бы такое право?

Особенно врезался мне в память один фильм рекламного характера, который повторялся дважды в день по телеголу: после обеда и на сон грядущий.

В углу комнаты возникал улыбающийся молодой мужчина с мягкими чертами лица и сообщал, что сейчас расскажет о себе. Оказывается, совсем недавно он имел лишь самое элементарное представление о биологии. Так, ему было известно, что после того, как человеку удалось осуществить синтез нуклеиновых кислот, он смог проникнуть в святая святых - генетический код. Это, в свою очередь, позволило изменять процесы наследственности, предупреждать болезни и нарушения метаболизма, а также образование в организме нежелательных белков. Одновременно гигантскими шагами продвигались эксперименты над собственно генами - участками молекул (здесь красавчик беззастенчиво хватался за лежавший перед ним текст) дезоксирибонуклеиновых кислот, , содержащими набор информации, необходимой для передачи потомкам индивидуальных особенностей предка. Научились стирать целые участки генетических матриц, преобразовывать, пополнять коды. Многолетние опыты по ускорению процессов развития организма путем непосредственного воздействия на белки закончились успехом. Тогдато два молодых бионика из института психологии в Мостаре и опубликовали дневники, начинавшиеся словами,- красавчик становился серьезным и с выражением читал: "Стоило только человеку подумать о бренности бытия, как он тут же возжелал бессмертия. Эта мечта сегодня может стать действительностью..."

Я помнил эти дневники. Тогда мне было четырнадцать. Лим, мой брат, вернулся домой с подбитым глазом, пояснив, что хотел проверить, бессмертен ли его дружок по школе, крупный дока в биологии.

Рассказчик, продолжая дарить улыбки, сообщал, что появился на свет как раз в день издания дневников. Жизнь его шла нормальным образом. Лучшие в мире родители, школа, институт, стажировка в Центральном управлении полеводства в Сахаре. Женился на рижанке. Они вместе работали, через два года после свадьбы у них родился сын.

Тут красавчик уменьшался в размерах и перед зрителем вырастала вилла в окружении пиний. На заднем плане - горы, слева - озеро. У причала покачивается яхта. Перед домом, в тени, меж ярких креслиц резвится счастливое семейство. Казалось, они всю жизнь ничем иным и не занимаются. Спустя некоторое время хозяин дома встает и, демонстративно взглянув на стилизованные часы, украшающие фасад виллы, голосом, предвещающим катастрофу, сообщает, что ему пора на очередную инспекцию гидропонических полей или чего-то там еще, а жена тоже вот-вот запрется в домашней лаборатории.

Действительно,

стоило мужу покинуть экран, как мальчика отвели в виллу, а мать семейства скрылась в пристройке, напоминавшей небольшой планетарий. Прошло несколько секунд, понадобившихся композитору на то, чтобы накачать зрителей предчувствием надвигающейся беды, и из пристройки вырвался столб огня.

Рассказчик появился снова. Он был серьезен. Всего лишь серьезен. Оказывается, его благоверная перепутала склянки и не смогла остановить начавшуюся реакцию. Щебень и кучка пепла - вот все, что осталось от лаборатории. Трагедия!

Трагедия? Ничего подобного! Конечно, когда-то, в седой древности это действительно было трагедией. А сейчас? Ну, разумеется, некоторое сожаление по поводу мгновенных страданий супруги. Однако никто, будучи в здравом уме, не впадает из-за этого в отчаяние. Ибо...

Экран переносил зрителей в дом. Появилась то ли кладовая, то ли чуланчик. Бронированные двери полуоткрыты. В глубине три небольших цилиндрика и столько же ящичков покрупнее, снабженных перфорированными этикетками.

"Генофоры!" - патетически восклицал красавчик. Вот что подчинило человеку время! Вот что изгнало из жизни призрак смерти! Трагедия превратилась в небольшую неприятность, потому что родители перепутавшей склянки жены воспользовались достижением эпохи и своевременно подготовили дубликат дочери.

Последнее, конечно, было очевидной ложью, так как генофоры вошли в обиход лишь в последние месяцы... Но не в этом дело.

Тут начиналась наукообразная лекция, сопровождаемая иллюстрацией камеры возрождения, где яйцеклетка, взятая от матери, соединялась с семенем отца.

Перед моим отлетом много писалось о синтетических матках, созданных, как тогда говорили, на основе промежуточных моделей. Видно, с тех пор кое-что изменилось. Теперь, вторично выращиваемый человек получал что-то непосредственно от своих родителей.

Акт второй операции "Вечность" в изложении лучезарно улыбающегося рассказчика разыгрался непосредственно вслед за первым. Еще до истечения тридцати восьми часов, то есть до первого деления, клетку помещали в генофор. Здесь на слившиеся данные тестя и тещи накладывали программу выращивания зрелого человека. Программа, разумеется, была списана с дочки, то бишь жены красавчика, не пропустившей ни одного сеанса записи личности.

Сама запись хранилась в тех самых "ящичках", что стояли в чулане рядом с генофорами. Обновление записи осуществлялось в два этапа. На первом пополняли субъективные, точнее, эмоциональные факторы, для чего, в частности, использовалась система универсальных тестов. Система была оформлена в виде анкеты, и лишь после того, как я впервые просмотрел этот рекламный трюк, до меня дошло, в чем был смысл моей "беседы" с техником, когда я лежал, засунув голову в паутину проводов, моделирующих информативные цепи мозга.

По прошествии нескольких недель человек вновь обращался в специальную лабораторию, где осуществлялась вторая запись. Набор тестов принципиально не отличался от предыдущего, гораздо важнее был сам факт перемещения во времени, благодаря чему запись становилась как бы стереотемпоральной. Только теперь хранившееся в ящичках статическое сознание обретало свойство процесса, каковым оно является в действительности, и в таком виде дополняло модель, заданную препарированной ранее генетической информацией.

Храня в чулане зародыш второй жены, вернее, дубликат первой, не перестававший сладко улыбаться муж уверенно смотрел в будущее. Катастрофу он воспринял как досадный эпизод и тут же отправился за генофорами. Биотехники из "скорой помощи" переправили стеклянный цилиндр, содержавший плазму с оттиском сознания неловкой экспериментаторши, в ближайший "пункт по возрождению личностей" - станцию реанимации, как ее называли. Там, пояснил красавчик, под определенным воздействием свершался ускоренный процесс развития личности. Ускоренный, но отнюдь не мгновенный. Готовая жена выходила из расписанной веселенькими цветоч ками аппаратуры примерно через три недели.